Я начал насмешливо хлопать в ладоши.
– Шутки в сторону, потому что сами боги не гнушаются пивом. Как повествует одна известная легенда, сам Ра, рассердившись на взбунтовавшихся против него людей, решил их наказать и послал богиню-львицу Сехмет с приказом убить бунтовщиков. Но опьяненная кровью жертв богиня потеряла власть над собой и продолжала убивать всех, кто встречался ей на пути.
Ра понял, что, если он ее не остановит, она перебьет всех людей, и приказал им приготовить большое количество очень красного и очень крепкого пива, которое разлил в том месте, где находилась богиня.
Увидев красную жидкость, она приняла ее за кровь, быстро выпила и, сильно захмелев, утихомирилась.
Я торжественно поблагодарил Сура за науку. Мы были очень пьяны, пришло время возвращаться в казармы.
Перед тем как уснуть, я услышал хриплый голос Сура:
– Ты сказал бы мне это?
Я посмотрел на него. В его глазах стояли слезы.
– Да.
– Спасибо.
25
Подготовка к марш-броску ускорилась. Солдат набирали на всей территории Двух Земель, даже в самых отдаленных уголках, куда спешно были направлены вербовщики. Воины были необходимы, как вода Нила. Вербовщики возвращались с небольшим количеством солдат, нанятых за солидное вознаграждение – в обмен на золото, драгоценные металлы и камни.
Все нервничали, напряжение нарастало. Я попросил отца принять меня. Мы редко спокойно беседовали с ним, а на еще один разговор было трудно рассчитывать, так как все время отнимала подготовка к сражению. И Хоремхеб, и я понимали это, и как-то вечером он позвал меня поужинать и выпить с ним. Я слышал, что он имел обыкновение приглашать на ужин своих доверенных подчиненных.
Увидев меня, он улыбнулся. Я и не рассчитывал на такую приветливость.
– Так значит, мой сын боится, верно? – спросил он.
Я не поддался на провокацию.
– Ты знаешь, что нет. Во всяком случае, не за себя.
– Проходи. Поешь и выпей со мной. Я уже пил со всеми своими военачальниками, а ты ничуть не хуже их.
Мы принялись за еду. Он заказал изысканный ужин, обильный и вкусный, ничего общего с обычной армейской жратвой. Я спросил его, по какому поводу пир.
– У меня не так много возможностей продемонстрировать доверие своим военачальникам, а предстоящее сражение настолько важно, что если мы его проиграем, то другого уже не будет… Так что надо наесться и напиться вдоволь.
И, к моему удивлению, он запел. Улыбка хоть и не красила его, была искренней, но песня не вселяла надежд:
Радуйся,
Празднуй без устали.
Никому не дозволено взять с собою своих богов,
Никто из тех, кто шагает, не вернется.
Я удивился. Это была песня, сочиненная Эхнатоном, суть философии Атона, отрицание суда Осириса, скептическое отношение к вечной жизни. Еще одно противоречие, присущее этому ни на кого не похожему человеку. Но следовало воспользоваться тем, что отец был настроен дружелюбно.
– Мне казалось, ты не признаешь ни Атона, ни Эхнатона.
Хоремхеб досадливо посмотрел на меня. Он уже был довольно пьян, хотя это его не отупляло, в отличие от меня. Нужно было следить за собственными словами. Похоже, отец стал более разговорчив, так что мне не стоило медлить.
– Атона действительно не признаю, как и любого другого бога, который не служит моим интересам… Но, хотя тебе это покажется странным, Эхнатона признаю. Я ценю его, несмотря на то что он был полон противоречий. Безусловно, он был безумец, но у него были моменты чудесного прозрения.
Я согласился, не переставая удивляться.
– Отец, я помню, ты как-то обещал, что когда-нибудь расскажешь мне правдивую историю наших фараонов. Если сейчас неподходящий момент, то не знаю, когда он наступит.
Хоремхеб, явно довольный, рассмеялся.
– Ты, несомненно, прав. Ладно, расскажу, но помни: ты сам этого захотел. Тебе не понравится рассказ, но он будет правдивым. – Отец снова рассмеялся. – Знаешь, ведь правда вроде этого пива. Иногда ее откроешь, и тебя она не устроит, как безвкусный напиток. Захочется заполучить всю правду целиком, но, как это пиво, правда вещь дорогая, однако у кого есть она, у того есть власть.
– Я никогда толком не понимал, какая часть истории фараонов, которую мы изучали в капе – царской детской школе – правда, а какая лишь служила интересам Эхнатона.
– Не путай. История – это не история фараонов, а история богов и их превосходства. Цари – всего лишь пешки, они люди, а не боги (впрочем, это ты уже и сам знаешь), и Эхнатон был не самым худшим, поверь мне. Почти все они менее безумны, чем он, это правда, но в то же время они гораздо хуже.
Ты должен знать, что великие фараоны-воители рождались в довольно скромных, вроде нашей, семьях, и чувствовали себя обязанными внести вклад в процветание своей страны и своих богов. Именно поэтому имеет смысл смена династий через несколько поколений, потому что, как мы знаем из истории, когда династия правит в течение многих лет, мощь страны ослабевает.
Ну ладно. Существовал величайший фараон Тутмос I, который тебе хорошо известен из уроков в капе, он расширил границы нашей страны, так что их с трудом можно было достичь. На севере ее территория простиралась до самого Евфрата, а на юге – гораздо дальше четвертого водопада Священной реки.
– В этом для меня нет ничего нового.
– Не дерзи и пей! Если мы погибнем в сражении, то хоть напьемся вместе, тем более что это пиво великолепно.
Он откашлялся и продолжил немного манерно:
– Ну так вот. Тутмос и его сын сделали нашу страну сильной, увеличили ее территорию и принесли в дар храмам огромные богатства, а также совершили пожертвования богам, возбудив алчность у Амона, весьма воинственного бога, которому воздавали особые почести. Его разбогатевшие жрецы стали строить далекоидущие планы и ставили своей задачей возвысить Амона над остальными богами. Они не могли на это пойти ни при справедливом Тутмосе, ни при его сыне, носившем то же имя, который сумел сберечь завоеванное отцом, а его разумное обращение с покоренными народами привело к еще большему обогащению страны, хотя продажность чиновников и правителей усиливала власть Темных.
Фараоны-воители сталкивались с одной и той же проблемой: во время их продолжительного отсутствия во дворце им приходилось полагаться на жрецов, а жажда власти последних приводила к тому, что они не выполняли царских распоряжений.
Я внимательно слушал. Рассказ оказался очень интересным и нисколько не походил на приукрашенные и необъективные объяснения исторических событий учителями в капе. Несомненно, Эхнатон, будучи вероотступником, хотел, чтобы его запомнили таким же героическим правителем, какими были его предшественники, несмотря на то, что он их ненавидел. Но отец продолжал свой рассказ:
