Я застыл на месте.
– Родители Тейе!
– Да, родители Тейе, Аанена, верховного жреца Ра, и твоего приятеля Эйе. С них начался упадок страны. Эти лицемеры стремились насадить чужеземные порядки. Они выдали за фараона свою честолюбивую и жестокую дочь Тейе и превозносили ее как великую царицу.
Я что-то удивленно пробормотал.
– И это еще не все, потому что именно через Тейе этот сириец Йуйя передал болезнь Эхнатону и его детям.
– Не может быть!
– Именно так. Не понимаю, почему у детей Йуйи она не проявилась, а обнаружилась у сына Тейе и его наследников… Как и все прочее, что они нам принесли, эта неизвестная зараза пришла с севера! – Он схватил меня за плечи. – Понимаешь, почему для чистоты крови так важно держать границы закрытыми?
Я кивнул, разделяя его горячность, а он даже слова не дал мне сказать.
– Но они не осмелились следовать культу варварских божеств, таких как Ваал, Астарта и Решеп!
Тут я не мог не вмешаться:
– Поэтому Эхнатон был так зол на своего отца!
Хоремхеб покивал.
– История расскажет, что Эхнатон был плохим фараоном, хотя то, что он делал, было попыткой коренным образом изменить критическую ситуацию, создавшуюся в результате бездарного правления его слабохарактерного отца.
– Вот как… Он не был безумен!
– Нет… Во всяком случае вначале, но его болезнь была весьма тяжелой и мучительной, чтобы он мог нести груз ответственности. Однако благодаря Ра у него была Нефертити.
– Конечно, но Нефертити вручила Эхнатону его бабушка Тийе.
Отец принялся хохотать и не мог остановиться до полной потери сил.
– Да… Ха-ха-ха! Старая ведьма надеялась, что будет управлять им, как это умел делать Йуйя через нее саму, но ход оказался неверным, поскольку она не учла, что удивительная человечность Эхнатона, его духовность и его магнетизм покорят прекрасную Нефертити, будь она благословенна… Тийе, конечно же, пожалела об этом!
– Думаю, Эйе тоже принимал участие во всем этом.
– Возможно, но я сомневаюсь, потому что он столь же благороден, сколь и невинен, и воспитал свою дочь такой, что сама Тийе не смогла использовать ее в своих целях.
Какое-то время мы молчали – сказывалось чрезмерное возлияние. Я не мог говорить, а только пил и слушал. Мы что-то съели, и еда смягчила действие выпитого.
– Значит, страна очень ослаблена? – спросил я.
– Я хочу тебе еще кое-что сообщить, чтобы ты имел полное представление. За большое количество золота этот «великий охотник» сочетался браком с дочерью и сестрой вавилонского царя Кадашман-Эллиля, которая привела с собой сотни слуг, и с Тархундарадой, дочерью царя Арцавы… А также с Гилухеппой, дочерью царя Митанни, Шуттарны II, которая взяла с собой триста семнадцать служанок, и с дочерью его преемника Тадухеппой, с ее двумястами семидесятью служанками и тридцатью слугами… – Он язвительно засмеялся. – Вот это да! От этой жены он даже ожидал получить две огромные золотые статуи в качестве приданого!
– Какая ирония! Фараон-воитель вовсе не был таковым!
– Не был. Единственным проявлением его силы было подавление небольшого восстания в Нубии, где он даже не присутствовал сам. Он был настолько глуп, что, желая обеспечить преемственность трона, женился на одной из собственных дочерей несмотря на то, что у него уже было два сына, Тутмос и Эхнатон, и четыре дочери, Сатамон, Хенуттанеб, Исида и Небетах.
Он шумно вздохнул, прежде чем продолжить.
– Эхнатон унаследовал от отца единственную отрицательную черту – он был чрезвычайно похотлив… И это непонятно, поскольку одним из проявлений его болезни было то, что он обладал маленьким, как у ребенка, членом.
Он передернул плечами. Для меня это было новостью.
– Но ведь Нефертити казалась удовлетворенной!
– Потому что она не знала другого мужчины. – Он отвесил мне подзатыльник. – А ты выучился любить женщину? Или мне придется платить за тебя какой-нибудь?.. А ты ведь дорого мне обходишься! Я заплатил кучу денег за колесницы, за которые должен был бы платить ты… Надеюсь, ты будешь хорош в сражении!
Я придвинул к нему кружку с пивом, чтобы он замолчал. Он осушил ее одним глотком и продолжил:
– Нефертити действительно была влюблена в своего мужа, – и рассмеялся собственным словам. – В жизни своей не видел ничего подобного!
Мне хотелось сменить тему. Я чувствовал себя неловко и боялся, что все это было лишь тактическим ходом, чтобы вытянуть из меня то, что его интересовало.
– Мы остановились на Эхнатоне, – напомнил я ему.
– Да. Бедняга Эхнатон! Он не должен был стать фараоном, но его старший брат умер очень молодым.
– Говорят, от рук Тийе.
Отец пожал плечами.
– Не знаю, так ли это, но не вижу, какую бы выгоду получила от этого старая ведьма.
Я вздохнул.
– Меня не удивляет то, что ты так подавлен. Твое разочарование вполне оправдано. – Я не сумел сдержать слез.
Хоремхеб отмахнулся с пренебрежением:
– Не будь дураком! Кроме того, у Эхнатона были и свои темные стороны. Не знаю, возможно, из‑за болезни, но он не был в точности тем фараоном, каким хотел предстать перед вами в капе.
– О чем ты говоришь?
– Ты действительно настолько наивен? Может быть, ты думаешь, что толпы, которые радостно приветствовали его появление, собирались стихийно? Позади стояли солдаты с дубинками, а где не удавалось запугать, там подкупали, раздавая дорогие подарки.
Я отмахнулся, повторив его жест.
– А! Это мелочи!
Отец в гневе поднялся.
– Мелочи? А ты знаешь, отчего умерла Макетатон?
– Да. Пенту говорил, что от лихорадки.
– Чепуха! Она умерла, рожая ребенка от собственного отца!
Я сел, удивленный и опечаленный. Я не мог этому поверить, хотя и понимал, что отец говорит правду. Хоремхеб заговорил более мягким тоном:
– После покушения Темных на твою жизнь невозможно остаться прежним. Он не осмелился сообщить о покушении – это не прибавило бы ему любви и уважения народа, а ведь Эхнатон тогда уже запретил культ Амона и стер его имя… Ты знаешь, что в первый год после покушения можно было лишиться жизни за то, что у тебя есть всего лишь изображение этого бога?
Я отрицательно покачал головой. Мне это казалось неслыханным.
– Ты знаешь, что коронацией Эхнатона руководил Аанен, жрец Ра и брат Тейе? Знаешь, что он отметил свой праздник Седа-возрождения
[12] через четыре года своего правления, хотя обычно это делается через тридцать? Это поможет тебе понять, с какими трудностями он сталкивался, насаждая свою веру.
