Джех смотрел на меня насмешливо, это насторожило меня.
– Разумеется, ты останешься тут, с Баалатом. Узнаешь, что я чувствовал столько лет, обучаясь в капе.
– А! Так ты явился, чтобы спасти меня или использовать в своих махинациях?
Все еще смеясь, я стал писать письмо отцу, в котором сообщил, что Джех спас меня и что у него есть предложение, которое стоит рассмотреть для блага страны. Джех взял его, вскочил на коня и ускакал.
Я закончил есть и улегся под навесом. Обеспечивая своей жизнью безопасность Джеха, я понимал, что, хотя он и мой друг, охранник без промедления убьет меня, если его командир не вернется в назначенный час.
28
Когда я очнулся, около меня снова стоял Джех.
– Некоторые спят себе и спят, когда другие заботятся о благе страны!
– Какой именно?
И мы оба рассмеялись.
– Сколько я проспал?
– Два дня. Думаю, ты голоден, как лев.
Я медленно поднялся. Все тело болело, хотя я чувствовал, что отдохнул и почти восстановил силы, несмотря на раны.
– Как с тобой обошелся военачальник?
– Он вел себя вполне разумно. – Мой друг расхохотался. – Я сказал ему, что после моего возвращения к себе ты появишься довольно быстро. Должно быть, он сейчас грызет свои знаки отличия, решив, что я его обманул.
– Ты оказал нам большую услугу.
– Глупости! Вспомни, кто я и каковы мои задачи.
Я засмеялся.
– И так было с самого детства, разве нет? Когда мы разговаривали в капе и я шутил по какому-нибудь поводу, для тебя это было больше, чем игра.
– Нас так воспитали. Мы такие, какие есть.
Это было прощание. Мы обнялись с искренним чувством, но Джех сохранял серьезное выражение лица.
– Я ценю тебя больше, чем любого другого в этой стране, и поэтому дам тебе еще два совета.
– И притом бесплатных!
– Я не шучу. И помни, что мы в расчете. Совет первый: не играй в те игры, в которых не главенствуешь, иначе однажды тебя одолеют, а меня не будет рядом, чтобы помочь тебе, как бы это ни служило моим интересам.
Я почувствовал, что моя гордость уязвлена, но постарался не показать этого, так как знал, что Джех желал мне добра, это подтверждала и его серьезность.
– И второй совет: уходи от них. Они все крокодилы, а ты среди них маленькая рыбка. Ты не осознаешь этой разницы. Ты на игровой доске только потому, что ты им нужен, но как только по какой-либо причине они перестанут в тебе нуждаться, тут же покончат с тобой. Ты ничего не понимаешь в этой игре. Ты не прикрыт. Ты один.
– Мой отец защитит меня.
Джех взял меня за плечи и встряхнул.
– Твой отец хуже всех! – Он придвинулся ко мне так близко, что наши губы почти соприкасались. – Поверь мне. Его честолюбие превыше любых кровных уз, и если ты помешаешь ему в достижении его целей, он, не раздумывая, уберет тебя со своего пути. Помни об этом, Пи. Мы только пешки. Меня готовили к тому, чтобы я мог предвидеть ходы противника и знать, что мне угрожает с тыла, а тебя – к тому, чтобы сражаться с противником лицом к лицу. С мечом в руках ты одолеешь меня сразу же, но на этой территории ты вряд ли выиграешь. Поэтому послушай меня… Ради всего того, что связывает нас.
– Боюсь, что пути назад нет. Я втянут сильнее, чем ты думаешь.
– Тогда я даю тебе последний совет: всегда имей надежный выход и всегда оставляй побежденному врагу возможность достойно отступить. Если у опасной змеи будет путь к бегству, будь уверен, она им воспользуется, но если она поймет, что попала в ловушку, будет нападать, станет опаснее, чем многие из ее преследователей, и причинит много вреда… Все они ядовитые змеи. Твой отец, Тут и, конечно же, Темные… Я даже отказываюсь верить, что царица так невинна, как ты считаешь.
– Джех!
– Прости, но ты должен научиться оценивать все возможности, какими бы маловероятными они тебе ни казались. Ты наивен, как щенок, которому совсем не страшно пойти попить из затона.
Мне показали дорогу, моя шутка о том, чтобы они отвезли меня на колеснице к моим, нисколько не позабавила их.
Но зато мне отдали оружие, чтобы я не оказался беспомощным при нежелательной встрече.
Солнце уже стояло невысоко над горизонтом. После часа езды в колеснице мне предстояло три-четыре часа пройти пешком, и это если идти скорым шагом.
Сначала дорога показалась мне даже приятной. Пока я спал, мои раны обработали и перевязали, а перед расставанием с Джехом я как следует поел.
Струйки пота бежали по моему телу, покрытому пылью, которую я поднимал, быстро шагая. День был жаркий, а во время сражения я не замечал жары.
Пустынный пейзаж был однообразным, но когда я уже стал приближаться к полю битвы, почувствовал ужасный запах. К несчастью, именно он указывал мне дорогу, которую помогали найти и небольшие столбики черного дыма. По мере того как я приближался, они становились черными клубами, огромными, как облака, которые чуть покачивались от легкого ветерка.
Я тут же узнал запах.
Горелая человеческая плоть.
В погребальные костры бросали груды вражеских трупов, которым предстояло гореть целыми днями. Колесницы и пригодные для использования вещи, которые оставались на поле боя, уже забрали, трупы обыскали в надежде найти что-либо ценное, в том числе и обычные амулеты из разных материалов. Амулеты носили все суеверные и почти все ревностно верующие солдаты. Были солдаты, которые носили амулеты, обеспечивающие защиту всех богов, которым они поклонялись, – по амулету на каждого бога. Были и такие, что носили с собой свое жалованье, вместо того чтобы отдать его на хранение командиру, конечно, если доверяли ему (сомнения были вполне оправданы, и среди командиров было много нечистых на руку). Помимо всего прочего чрезвычайно ценились наконечники копий и стрел, дубинки, топорики, щиты, все, вплоть до кожаных полос, к которым крепилось оружие.
Как рассказывал мне в свое время Сур, команда лекарей прочесывала поле битвы не только для того, чтобы помочь раненым, но и чтобы вытащить наконечники стрел из ран и подобрать ценные вещи.
Командиры рассчитывались с солдатами. Солдаты, за которыми числился долг (за новое оружие, например), платили за него трофеями, захваченными в бою, и, в свою очередь, требовали плату у командиров. Те взыскивали часть трофеев, чтобы заплатить свои долги другим, вышестоящим командирам, последовательно вплоть до самого Хоремхеба. При благоприятном исходе сражение оказывалось вполне прибыльным предприятием, щедро приправленным лицемерием. С удивлением и насмешкой можно было наблюдать, как всем этим бывшим преступникам удается вписаться в такую сложную систему, немыслимую ни в каком другом сословии.
