Максвел с упреком посмотрел на Гросби. Он, впрочем, немедленно принял более дружественный тон.
– Извините, мистер Файрфорд, – сказал он, – все бедные, преследуемые бедняки весьма осторожны, когда такой умный человек, как вы, задает им вопросы. Я сам, находясь вне всякой опасности, имел право появляться везде с открытым лицом, но до такой степени привык закрываться пледом, что с приближением какого-нибудь краснокафтанника так и норовлю замаскировать себя. Бедный Редгонтлет в гораздо худшем положении. Он не подошел под амнистию, и вот почему мы так осторожны, хотя я уверен, что такой образованный, как вы, молодой человек не захотите повредить джентльмену в несчастье.
– Напротив, – сказал Аллан, – я могу помочь ему выйти из затруднения, если он освободит моего друга.
Максвел приступил с Гросби к совещанию, и они говорили тихо.
– Берите-ка свой стакан, мистер Файрфорд, – сказал хозяин, – и садитесь к столу, мы переговорили с Максвелом, и он говорит, что может способствовать вашему делу, только вы рискуете подвергнуться опасности.
– Господа, – сказал Аллан, – нет риска, на который был я не решился для достижения своей цели; но я полагаюсь на вашу совесть.
– Что касается меня, – молвил Максвел, – то я вам скажу правду в двух словах. Признаюсь откровенно, я могу доставить вам средство видеть этого беднягу Редгонтлета, я даже попрошу его обойтись с вами, как того требует ваше звание и положение; но бедный Редгонтлет сильно изменился, хотя, говоря правду, характер его никогда не был мягок. Ручаюсь, впрочем, что вам нечего бояться серьезной опасности.
– Я сумею сам себя защитить! – воскликнул Файрфорд, – ибо могу привести достаточную силу.
– Вы этого не сделаете, – отвечал Максвел. – Неужели вы думаете, что я хочу предать беднягу в руки филистимлян? Я желаю только доставить вам средство видеть его и миролюбиво уладить дело. Притом же у него такие отношения с местными жителями, что если вы явитесь с солдатами или констеблями, ручаюсь вам, его и след простынет.
Файрфорд задумался на минуту. Он сознавал, что, действуя законным путем, ничего нельзя было выиграть.
– Доверяюсь вполне вашей чести, мистер Максвел, – сказал он наконец, – и поеду на свидание с вашим другом; не сомневаюсь, что он сообщит мне сведения, на которые имею право.
– Я тоже так полагаю; но не думаю, чтобы это произошло скоро и без всяких препятствий. Гарантия моя не простирается дальше.
– Хорошо, – отвечал Аллан, – но позвольте спросить – не лучше ли было бы для большего успеха, если бы со мной поехали вы или мистер Гросби?
– Я! – воскликнул последний, – я не сделаю ни шага – можете быть в этом уверены, мистер Файрфорд. Конечно, Редгонтлет брат моей жены в четвертом колене, но служащему человеку невозможно посещать человека, замешанного в бунте.
– Что же касается меня, мистер Файрфорд, – сказал Максвел, – я не могу ехать с вами потому, что тотчас пойдут толки о тайном свидании двух якобитов и из этого могут возникнуть неприятности. Но я вот что сделаю: я пойду сейчас в кабинет хозяина и напишу письмо Редгонтлету.
– Вы там найдете все принадлежности.
Глава XII. Продолжение рассказа
По уходе Максвела Гросби осторожно осмотрелся и, подвинувшись к Аллану, заговорил самым тихим голосом:
– Мистер Файрфорд, – сказал он, – вы добрый молодой человек и сын моего старинного друга. Я человек откровенный и надеюсь, вы меня понимаете.
– Я знаю, что вы желаете мне добра.
– Именно, мистер Аллан. У меня есть приятели и родственники между якобитами… но это народ…
– Вы хотите сказать, что моему другу Летимеру грозит опасность?
– Не то, а что я тут ничего не могу поделать. Вы не знаете, что значит смотреть прямо в глаза Редгонтлету. Попробовали бы вы прежде провести опыт над моей женой, которая приходится ему сестрой только в четвертом колене, прежде чем видеться с лэрдом. Скажите лишь несколько слов в пользу революции – и вы увидите, как она посмотрит на вас!
– Предоставляю вам выдерживать огонь этой батареи. Но скажите правду, честно ли поступает со мной этот Максвел?
– Если бы я был на вашем месте, – прошептал Гросби, придвигаясь ближе к молодому адвокату, – я… я заглянул бы в его письмо прежде, чем передать Редгонтлету.
Аллан вздрогнул и молча посмотрел на Гросби, который, как бы скинув большую тягость с души, допил свой стакан и прибавил:
– Я откровенный человек, мистер Файрфорд.
– Откровенный человек! – повторил Максвел, входя в эту минуту с письмом в руке. – Я всегда слышал от вас это выражение, только когда вы хотите выкинуть какую-нибудь штуку.
Гросби смешался, а Максвел подозрительно посмотрел на Аллана, который выдержал этот взор с профессиональной невозмутимостью. Воцарилось минутное молчание.
– Я пытался, – сказал наконец Гросби, – отклонить нашего молодого друга от его безумного предприятия.
– А я решил не отказываться от него, – отвечал Файрфорд. – Доверившись вам вполне, мистер Максвел, надеюсь, что я имею право рассчитывать на честь джентльмена.
– Гарантирую вас от всех серьезных последствий; но вы должны ожидать некоторых неприятностей.
– Покорюсь необходимости.
– В таком случае поезжайте.
– Я вас оставлю, господа, – сказал Гросби. – Когда окончите разговор, приходите в комнату жены пить чай.
Максвел дождался его выхода.
– Этот пакет, – молвил он, подавая запечатанное письмо, – как видите, адресован мистеру Геррису Берренсворку, и в нем заключается ваше рекомендательное письмо. Он известен вообще под именем Редгонтлета, но так его называют гораздо реже, ибо это имя упомянуто с весьма невыгодной стороны в одном парламентском акте. Он, вероятно, скажет, что друг ваш в безопасности – и только. Главное он захочет скрыть, то есть где он содержится. Но только вы мне должны дать слово, что вы никому не скажете о своем путешествии.
– Как, – воскликнул Аллан, – неужели вы полагаете, что я не приму мер предосторожности и на всякий случай не поставлю друзей в известность о том, куда я отправился?
– А вы тоже, неужели воображаете, – отвечал Максвел, – что я доверю безопасность своего друга не только вам, но и еще кому-нибудь из ваших знакомых, кто может воспользоваться тем, чтобы погубить его? Нет! Я дал вам слово, что вам бояться нечего, но и вы обязаны дать мне слово – хранить это дело в тайне. Понимаете?
Вопрос, таким образом, ставился иначе, но Аллан не колебался ради спасения друга.
– Теперь позвольте же вас спросить, – сказал он, – куда я должен отправиться с этим письмом? Мистер Геррис в Брокенборне?
– Нет, да я и не думаю, чтобы он возвратился туда прежде, чем утихнет дело о разорении рыбного завода. Квакеры при всем своем миролюбии и кротости так же долго злопамятны, как и все остальные. Я даже и не старался узнавать, где Редгонтлет. Но я советую вам поехать в Аннах и спросить у старика Тома Тромболя, который, если не сам скажет, то найдет такого человека, который сообщит вам адрес. Но знаете, старый Тромболь не ответит ни на один вопрос прежде, чем вы не скажете ему пароль. Поэтому вы у него спросите: «Светит ли луна?», и если он вам ответит: «Не настолько ясно, чтобы выгружать товары», вы прибавите: «К черту абердинские календари!» Тогда он начнет говорить с вами откровенно. А теперь я вам советую не терять времени, ибо его пароль часто меняется. Притом же берегитесь ночных бродяг, ибо эти люди не любят ни законов, ни законоведов.
