— Конечно. Почему ты не хочешь, чтоб я посмотрел на Лизу?
— Посмотришь, но чуть позже. Как продвигаются ваши поиски внедорожника?
— Пока никак, — сказал Михаил. — Мы перебросили ребят из нашей группы, они нам помогают, на Семигорку, Светлана этот район написала… — И выпятил губу. — Если писала она.
— А неизвестная Лиза мне писать не могла, — бросил Захар.
— Прекратите все поиски, — внезапно огорошил обоих Стриж.
— Не понял, — ощетинился Захар.
— Что тут не понять? — хлопнул его по колену Наговицын. И дружественный жест, и шутливая интонация имели задачу успокоить парня. — Теперь мы займемся поисками вплотную.
Однако Стриж не был настроен так дружелюбно, на всякий случай он предупредил, точнее, выдвинул требование:
— Если замечу вас на Семигорке… нет, рядом! Я тебя вместе с Михаилом и вашими друзьями из группы посажу в КПЗ.
— За что? — набычился Захар.
— За помехи следствию. Можете быть свободны. Все.
— Может, ты все же объяснишь… — начал было Захар, Стриж закивал, поднявшись и выпроваживая всех троих:
— Непременно. Как только мы сами разберемся. Но прошу вас не мешать, вы нам понадобитесь очень скоро. До свидания.
Невежливо, да народ‑то пошел слишком настырный, будто те, кто должен, без участия дилетантов не справятся. Захлопнув дверь, он вернулся на место, взял фотографию, словно не мог насмотреться на портрет чужой невесты или чужой жены.
— Оч‑ч‑чень интересно, — протянул Стриж озадаченно. — Как тебе вся эта путаница? Два человека… три!.. Три человека смотрят на одну и ту же фотографию, но называют разные имена.
— Два разных имени, — флегматично уточнил Наговицын. — Я ничего не понимаю в этом уравнении из одних неизвестных.
— Поехали по адресу, — подскочил Стриж. — Заходить в гости не будем, тем более нас никто не ждет, просто сориентируемся на местности. Знаешь, я теперь носом рыть буду, но докопаюсь до правды уже не за деньги, а из любви к искусству.
— Полагаешь…
— Ничего не полагаю, — огрызнулся Стриж, — кроме того, что Светлана жить двойной жизнью не могла, это исключено. Двойники, конечно, встречаются, но не до такой же степени! Но и феномены нередки. Идем, сядешь за руль, я подумать хочу…
Ужинали при свечах, как в княжеском дворце, прислуживали официанты, ведь повод значимый. По правую руку от гостя сидела немая дочь, по левую — зять, секретари тестя ужинали с ними. Своих псов‑садистов Роди не допустил к столу, однако Светлана их кожей чувствовала — где‑то недалеко притаились, ждут сигнала, если пойдет не по сценарию.
— Мне нравится дом, просторный, — одобрил Всеволод Федорович. — Последнее время предпочитаю много места и света, сказывается мое прошлое в тесных квартирах. Что ж, вы его выбирали по вашему вкусу, стало быть, дом оставляю вам, я все равно намерен жить за границей, позже и вы переедете ко мне. Завтра Виталий просмотрит документацию… Ради бога, не обижайся, Родион, это чистая формальность, тебе я доверяю. Без тебя Лиза завалила бы дело, или мне пришлось бы часто ездить сюда, что в моем возрасте тяжеловато. Мы подскажем, как укрепить и улучшить бизнес, опыт я наработал большой, с удовольствием поделюсь им.
Светлана навострила уши, ловя каждое слово «папы», и не прогадала. Несколько фраз, а столько информации! Первая: деньги, на которые Роди шикарно живет, не его, дом не его, ювелирные салоны не его. Короче, он никто, просто муж богатой девочки, отсюда вывод: без Лизы Роди лишится положения и денег, потому‑то и заискивает перед тестем, изображая любящего зятя — лицемер. Порядочный человек не заменит настоящую жену фальшивкой при самых‑самых тяжелых обстоятельствах, включая трагические. Всеволод Федорович, по мнению Светланы, способен вынести и страшные удары, он сильный духом, тем более к зятю относится как к родному, не бросил бы прозябать в нищете. Так что же случилось, почему Роди пошел на подмену и связанные с ней чудовищные преступления? Два убийства — не мелкие правонарушения, он знал, на что шел, значит, у него горела шкура…
— Лизонька… — Всеволод Федорович накрыл ладонью руку Светланы, она вздрогнула и перевела на него взгляд. — Я тебя не узнаю: сидишь, задумавшись. Не слышишь, когда к тебе обращаются… Роди, это моя дочь?
Светлана торжествовала. Пусть пока неосознанные, но сомнения все же зародились в голове Всеволода Федоровича. То ли еще будет…
— Ваша, ваша, — заверил, смеясь, Родион. Он сегодня душка, мил, заботлив, весел. — Лиза переродилась. Я говорил, что она не пьет и не курит?
— Говорил. Но сегодня, Лиза, ты не откажешься немного выпить вина? Это коллекционные вина, я вез их из Италии специально для тебя, но не рискнул предложить. Однако на столе выпивки много, а моя дочь в рот ее не взяла, признаюсь, меня это радует. Виталий, будь добр…
Секретарь молча бросил на стол салфетку и направился в комнату шефа, который все‑таки озаботился:
— А не повредит вино Лизе?
— Разумеется, нет, — подхватил Родион. — Ее же не кодировали от алкоголизма, глоток вина крышу не снесет, Лиза теперь знает меру. Правда, дорогая?
Удавила бы его за слово «дорогая»! Пришлось Светлане кивнуть, улыбнувшись, и сжать пальцы «папы» в знак благодарности, хотя мысленно она продолжала искать логику лицемера. Итак, два трупа — мера вынужденная, в клинике Роди убрал исполнителей и свидетелей, способных подвести его под удар. Заступил за черту он из страха, следовательно, произошло нечто неординарное, нечто такое, чего не поймет Всеволод Федорович, не поймет и не примет. Что же именно? Куда этот мерзавец дел Лизу? Если б выяснить, но как?
Неожиданно Светлане пришло в голову касательно Роди: когда люди решаются на запредельные поступки, то ими руководит не только страх за собственную шкуру. Круг насчитывает несколько человек, что тянет на сговор, ведь глупо думать, что пять человек рабски преданы одному, будто являются собственностью Родиона. А в каких случаях сговор имеет место? Только если заговорщики объединены общей целью, когда они сильно заинтересованы. Значит…
— Лизонька, возьми бокал, — сказал Всеволод Федорович.
Светлана слишком поторопилась, потому что молниеносный зверский взгляд Родиона буквально выстрелил в нее, понятно, чем он недоволен — она отвлекается. Ну и бокал выскользнул из руки и разбился, на белоснежной скатерти образовалось ярко‑красное пятно. Девушка в замешательстве подскочила, шевеля губами извинения, Всеволод Федорович схватил ее за руку и усадил:
— Ничего страшного не произошло, успокойся.
— Правда, Лиза, чего ты всполошилась? — рассмеялся Родион, ему сегодня очень весело, но веселился он наверняка через силу.
Решено было скатерть не менять — ужин все равно подходил к концу. Официант промокнул вино салфеткой, вторую уложил на пятно, принес другой бокал для Светланы. Она выпила лишь для отмазки — глоток, сейчас девушка была не в состоянии оценить букет коллекционного вина и понять, чем оно отличается от обычных вин, но закивала, мол, великолепно. Всеволод Федорович остался доволен и заметил:
