А история эта поначалу выглядела, как стопроцентная подстава со стороны контрразведки. Ну, просто классика, как учат в академии. Потому Александр Андреевич сильно сомневался, соглашаться ли ему на встречу со странным незнакомцем. А дело в том, что некоторое время назад на него вышел немец, который представился бывшим летчиком-асом. Он упорно желал познакомиться с помощником советского военного атташе. И все-таки после некоторых раздумий Хоменко рискнул и согласился на встречу.
Собеседник сказал, что он из Германии, и сразу же заявил: никакой любви к Советскому Союзу не испытывает, скорее наоборот. В годы войны воевал на Восточном фронте и сбил 30 самолетов противника. Фамилии своей он не назвал.
Надо сказать, что, глядя на немецкого аса, подобные чувства испытывал и Александр Андреевич. В голове даже мелькнула мысль: а не ты ли, гад, расстреливал мой тихоходный бомбардировщик в 1941 году? Только, признаться, в такие совпадения Хоменко не верил.
Впрочем, дальнейший разговор складывался намного удачнее, чем его начало. Летчик сказал, что ныне владеет аэроклубом, обучает летать других и по-прежнему много летает сам. А сверху, как известно, видно многое. И потому он владеет ценной информацией.
Например, где американцы разворачивают свои военные базы, на которые доставляются ракеты с ядерными боеголовками. Понимая, что слова остаются словами, немецкий летчик передал Хоменко карту с нанесенными базами на территории Западной Германии, а также отснятую кинопленку. Он не просил оплату, но высказал пожелание, чтобы руководство СССР приняло необходимые меры по противодействию американской экспансии. А закончил встречу словами: «Я не желаю воевать. И не хочу, чтобы воевали мои дети».
Остается добавить, что Центр высоко оценил этот материал. Судя по всему, выстрел оказался точным, как у легендарного героя Швейцарии Вильгельма Телля.
…В 1959 году закончилась длительная зарубежная командировка полковника Александра Хоменко. Он возвратился на родину, работал на французско-бельгийском участке 1-го европейского управления.
Однажды его пригласил к себе начальник управления генерал-лейтенант Алексей Коновалов.
– Александр Андреевич, решено вас послать в Италию военным атташе.
Хоменко пытался возражать: мол, язык у него французский, итальянского не знает. Но возражения не были приняты. И он начал готовиться к очередной командировке.
В Вечном городе
Концерт Краснознаменного ансамбля песни и пляски им. А.В. Александрова начинался в пять часов вечера в помещении римского дворца спорта. Это было выступление прославленного коллектива перед солдатами и офицерами столичного гарнизона. Его посетил министр обороны Джулио Андреотти. Это потом «вечный Джулио», как назовут его итальянцы, будет занимать разные министерские посты, возглавит правительство Италии, но тогда, в 1965-м, он руководил военным ведомством.
Откровенно говоря, военному атташе Советского Союза в Риме полковнику Александру Хоменко стоило немалых трудов добиться разрешения на этот концерт. Ведь Италия – одна из 12 стран, которые стояли у истоков создания Североатлантического альянса. Правительство проводило проамериканский курс, и это означало, что СССР рассматривался им, как потенциальный противник. Тем не менее Александр Андреевич упорно убеждал генералов из итальянского Генштаба в необходимости укрепления культурных связей. Генералы долго думали, но так и не решились дать «добро». Пришлось убеждать Андреотти. Сослался на то, что «александровцы» уже выступали в Англии и во Франции. Тоже ведь натовские страны. С трудом, но Андреотти убедить удалось. И теперь он с удовольствием наблюдал, как в ложе для вип-персон размещался министр и его многочисленная свита.
Право же, надо признать, что осторожный Джулио Андреотти сомневался не зря. Все, что произошло потом на концерте, не лезло ни в какие «натовские ворота».
«Эффект выступления нашего военного ансамбля, – вспоминал потом Александр Хоменко, – превзошел все ожидания. Зал с огромнейшим энтузиазмом воспринимал песни – и военные, и народные. Создавалось впечатление, что итальянские солдаты отлично понимали, о чем поется, хотя пелось на русском. А как они наши пляски воспринимали! Ну а когда была исполнена песня итальянских партизан “Белла чао”, зал, как один человек, поднялся с мест и начал подпевать. Потом ребята от избытка впечатлений в массовом порядке полезли на сцену, лично пожать руки, похлопать по плечу наших военных артистов, обменяться с ними пилотками или кокардами. Более всего это походило на братание.
Это был триумф, который я наблюдал из ложи для вип-персон вместе с нашим послом и, как говорится, шкурой чувствовал, что представители итальянского министерства обороны меня тихо ненавидят».
Первым, не выдержав такого поведения своих подчиненных, покинул зал министр обороны Джулио Андреотти. За ним поспешили генералы. А назавтра произошедшее уже обсуждалось на заседании руководства Генштаба. Поминали недобрым словом изворотливость советского военного атташе, ну и сетовали на собственные просчеты. Что же касается Хоменко, то триумф «александровцев» в Вечном городе он считал во многом и своей победой.
Справедливости ради надо сказать, что такие бесспорные удачи сопровождали Александра Андреевича не всегда. Однако он всегда верил в правоту дела, которому служил, и никогда не отступал от своих принципов.
Как-то в Болонье, в преддверии 20-летней годовщины Сталинградской битвы, национальная ассоциация итальянских партизан пригласила выступить его с докладом. Выступление советского военного атташе вызвало большой интерес у жителей города. Местный дом культуры был заполнен до отказа.
Итальянским языком Хоменко к тому времени владел достаточно хорошо, но во избежание ошибок в качестве переводчика выступал секретарь посольства Анатолий Адамишин, который знал итальянский в совершенстве.
Сначала Александр Андреевич рассказал о ходе Сталинградской битвы, а потом, как обычно, было отведено время для вопросов. И первым прозвучал вопрос об участии в сражении итальянских войск. Как говорил сам Хоменко, он старался ответить на него с «максимальным тактом». Однако это не помогло. Накануне в зал проникла группа молодчиков, которые и забросали сцену тухлыми яйцами и помидорами. Досталось и атташе, и переводчику.
Молодых провокаторов быстро выбросили из зала, организаторы мероприятия извинились перед советскими дипломатами, и после приведения их одежды в порядок вечер продолжился.
Надо отдать должное ассоциации партизан. Они нашли достаточно трогательное продолжение: в зале погас свет, матери и вдовы солдат, погибших под Сталинградом, стали читать отрывки из писем, которые они получили в ту военную пору.
«Помню, в одном из посланий, – признавался Александр Хоменко, – солдат рассказывал, как с ним в полуразрушенной избе поделилась скудной едой древняя старуха, как другому перевязали раны. Русские люди, писали итальянские солдаты, нам не враги и нас они не рассматривают врагами. Многие из собравшихся плакали».
