Еще сутки в городе шли бои. Все закончилось победой Абдель Фаттаха Исмаила и его сторонников. Однако победа была пиррова. Новый президент и генсек в одном лице – руководитель слабый, безвольный, пристрастившийся к выпивке, всюду за собой таскал любовницу. Уже через несколько месяцев стало ясно, что он обречен.
Один из агентов Наона, близкий к высшим руководителям страны, принес тревожную весть: Абдель Фаттаха Исмаила будут снимать. А это могло повлечь за собой роковые последствия.
Наон доложил эту информацию послу – Борису Федотову. Тот, откровенно говоря, поначалу отнесся к ней с недоверием. «Вчера был у него, – сказал посол, – Фаттах спокоен, считает, что оснований для беспокойства нет».
Помнится, тогда Наон только и ответил послу, что может сказать руководитель, который не только не контролирует ситуацию, но даже себя. На том и разошлись.
А через несколько дней ночью в дверь квартиры военного атташе постучали. На пороге стоял испуганный агент:
– Фаттаха будут расстреливать!..
Полковник Наон быстро оделся, прыгнул в машину и погнал к зданию Центрального комитета. Здание было окружено танками.
Владимир Ованесович развернулся, помчался в посольство. Поднял с постели заспанного посла, рассказал о случившемся.
– Надо спасать Фаттаха, – вымолвил Федотов.
Пока собирались, стало известно: Фаттаха перевезли из здания ЦК в президентский дворец. Вдвоем посол Федотов и военный атташе полковник Наон вскоре были у ворот дворца. К ним навстречу вышел министр иностранных дел.
– У нас личное послание руководителя Советского Союза для вашего президента.
Министр замялся, бормотал что-то невнятное, но посла уже было не остановить. Их проводили в президентские покои. Перед ними предстал бледный, еле живой Абдель Фаттах Исмаил.
– Вот что, господа, – сказал советский посол, – кто будет президентом в стране, это ваше внутреннее дело, но если с Фаттаха упадет хоть один волос, вся ответственность ляжет на вас. – И он обвел взглядом присутствующих здесь премьер-министра, министра иностранных дел, других руководителей. – В зависимости от этого Советский Союз будет определять свою будущую политику по отношению к вашей стране.
Он повернулся к Наону.
– Пожалуйста, военный атташе может подтвердить мои слова.
В это время Владимир Ованесович стоял спиной к окну. Услышав слова посла, он сделал шаг в сторону, чтобы подойти поближе к Федотову, и потянул плечом штору. Окно обнажилось, с улицы ударил яркий свет, и все вдруг увидели несколько красавцев – советских боевых кораблей, которые мирно покачивались на лазурных волнах Аденского залива.
В кабинете неожиданно стало тихо. Йеменские руководители завороженно смотрели на залив. Первым заговорил премьер-министр. Он заверил, что у них и в мыслях не было убивать Фаттаха.
…Когда посол и военный атташе покидали президентский дворец, Федотов с улыбкой спросил:
– Ты это специально финт со шторой проделал, Владимир Ованесович?
– Да нет, Борис Николаевич, случайно. – И хитро подмигнул послу: – А что, неслабый аргумент в поддержку ваших слов. Главное – своевременный.
Они оба от души рассмеялись.
«Доплыву, сынки…»
Вторая командировка в Аден состоялась у полковника Наона в начале 1986 года. По сути, он опять попал на войну. В Южном Йемене вновь стреляли друг в друга.
Спустя несколько лет, которые старый знакомый Наона – Абдель Фаттах Исмаил провел в Советском Союзе, он возвратился в Йемен. Его ввели в политбюро ЦК партии, и когда Фаттах стал набирать силу и авторитет, противники устроили на него покушение. Специально подготовленный убийца под видом официанта принес чай в кабинет, где заседали Фаттах, заместитель премьера Али Антар, министр обороны Касем, начальник политуправления Алишея. Выхватив автомат, он расстрелял всех, кто находился здесь. Это стало началом гражданской войны.
Что и говорить, война есть война. И, разумеется, в таких экстремальных условиях дипломаты нередко попадают в сложное положение. Однако, как ни горько в этом признаваться, советский военный атташе, мягко говоря, повел себя неадекватно. Было принято решение отозвать его на Родину. На замену в Южный Йемен срочно убыл полковник Наон.
«Когда я приехал в Аден, – рассказывал Владимир Ованесович, – оставалось только посочувствовать коллеге: “Мне кажется, тебя неласково встретят в Москве”, – сказал тогда. Да он и сам это понимал».
Но до того момента, как Наон взглянул в глаза коллеге, было целое путешествие.
Это в мирное время – сел на самолет, загрузился в пароход, долго ли коротко, но добрался до места службы, где бы оно ни располагалось. Но война ставит иные проблемы. Как попасть в страну, в которой идут боевые действия, и все въезды в нее – дороги, вокзалы, порты, аэродромы – закрыты? Считай, как в кино, – миссия невыполнима. Только тут не кино, а суровая действительность.
К счастью, прошлая командировка не пропала даром: Наон хорошо знал этот регион. Поэтому путь его сначала лежал в Северный Йемен, оттуда – в Джибути. Перед отъездом руководство военной разведки договорилось с Главным штабом Военно-морского флота о посылке в Джибути корабля, на котором военного атташе полковника Владимира Наона предстояло доставить в Аден. Иного пути просто не было.
«В общем, из Джибути, – вспоминал Владимир Ованесович, – отправил телеграмму в Главный штаб ВМФ. Корабль прибыл, на который, кстати, пришлось пробираться с большим трудом. Ведь это в Йемене – я военный атташе Советского Союза, а в Джибути – кто такой? Да никто. И в порт кто меня официально пропустит.
Пришлось действовать неофициально. В Джибути родной язык арабский, но все, особенно иностранцы, говорят на французском. А я с пограничником завел разговор по-арабски. Они, конечно, размякли, заулыбались, вдобавок блок сигарет, две бутылки виски сделали свое дело. Через час я уже загружался в нашу шлюпку и вперед на родной, советский корабль.
А у меня ведь в мешке радиостанция, документация. Только подумаешь – вспотеешь. Если что – трибунал».
Однако все прошло, как говорят космонавты, в штатном режиме. Хотя сама ситуация – уникальна. Военный атташе, миновав все границы, высаживается с борта советского десантного корабля в Аденском заливе.
Так оно и было. Наш десантный корабль, замаскированный под нефтеналивной танкер, через несколько часов пути лег на курс Адена. Когда стали подходить ближе к берегу, Наон, помнится, не удержался, подсказал капитану: мол, возьми правее, а то сядешь на мель. Капитан сильно удивился, что сухопутный пассажир указывает морскому волку, куда идти: вот перед ним лоция.
– Да ты не обижайся, командир. Я тут каждый камешек знаю. В первый заезд подводной охотой увлекался, изучил залив как свои пять пальцев. – успокоил Наон.
Корабль остановился на рейде. Вновь Владимир Ованесович вместе с мешком погрузился в шлюпку, и к берегу.
