В 1887 году поселившийся в Феодосии французский консул Луи Бертрен, большой почитатель и знаток творчества Александра Дюма, прослышав об этой истории, стал собирать все сведения, касавшиеся жизни графини Гоше в России и в Крыму. И он подготовил свою версию. По его данным выходило, что под именем графини Гоше скрывалась действительно Жанна де Ламмот, которая последние годы своей жизни провела в Крыму. Сведения о ее кончине в Лондоне и запись в приходской книге Ламбертской церкви не что иное, как подделка.
В 1913 году исследователь Юга России профессор Маркевич, как бы подводя итог всей этой истории, в ряде статей написал, что он разделяет точку зрения Луи Бертрена. По его мнению, правительство России не случайно оказывало такое внимание жизни ссыльной графини. Под именем Гоше скрывалась именно Жанна де Ламмот.
А вот и более свежие сведения. В начале XX века известный русский поэт Максимилиан Волошин, который проживал в Крыму и любил бродить по его окрестностям, по дороге в Старый Крым недалеко от деревни Арматлук отыскал на заброшенном татарском кладбище каменное надгробие. Оно заинтересовало его тем, что надпись на нем была выбита по-французски, а вверху был высечен простой католический крест. Убрав наслоения пыли и мха, он с удивлением прочитал женское имя: Жанна де Ламмот. Однофамилица или же действительно та самая знаменитая авантюристка? Об этом случае он рассказал поэту Всеволоду Рождественскому, который написал целую новеллу на эту тему.
Некоторые российские историки, которые заинтересовались версией смерти Жанны де Ламмот в Крыму, сумели установить следующее: служанка, жившая с графиней последние годы, в свое время сообщила властям, что перед смертью ее хозяйка сжигала какие-то документы и что-то говорила о бриллиантах, а перед самой кончиной умоляла похоронить ее в закрытом темном платье и не делать омовения. Однако с ее волей не посчитались и после смерти ее тело обмыли. При этом на плечах были обнаружены шрамы от клеймения.
После похорон состоялась распродажа вещей покойной. Часть из них купил ее душеприказчик из эмигрантов француз барон Боде, в то время директор училища виноградарства и виноделия в Судаке. Слухи о смерти французской графини дошли до Петербурга. И вскоре оттуда прискакал нарочный от генерал-губернатора со срочным предписанием изъять шкатулку графини и все документы, имевшиеся при ней. Но, увы, нарочный опоздал. Как показал барон Боде, в шкатулке не было никаких бриллиантов, не было в ней и документов. Кто знает, говорил ли он правду?
Великий Александр Дюма при всей своей неистощимой фантазии и предположить не мог такое необыкновенно бурное завершение жизни одной из главных героинь его романа «Ожерелье королевы».
Рубин для Наполеона
В 1794 году, спасаясь от преследований сторонников французской революции, уничтожавших и грабивших монашеские ордена, девяностолетняя настоятельница монастыря Шато-Шалон аббатиса Франсуаза-Елизавета покинула его и переселилась в древнем городке на востоке Франции Безансоне. Через три года, когда сбережения подошли к концу, она решила продать фамильное достояние – рубин «Ватвиль», который унаследовала от аббата Жана де Мореля и для сохранности вставила в свой посох.
Этим камнем, вывезенном еще в Средние века из Индии, владели в основном богатые церковники. У ювелиров Европы он ценился не столько за свои вес и примитивную огранку, сколько за темное вкрапление на одной из его сторон. Легенда гласила, что вкрапление появилось будто бы от зубов морского чудища, выброшенного бурей из пучины на берег. В его оскаленной пасти рыбаки обнаружили рубин. В любом случае вкрапление свидетельствовало о его древности и магической способности приносить доброму владельцу богатство, а жадному – несчастье. «Ватвиль» был настолько известен, что вошел даже в специальный реестр уникальных камней Европы.
Франсуаза-Елизавета по совету знакомых понесла свой рубин к единственному местному богачу господину Нувону, который прославился тем, что скопил состояние, исключительно основываясь на скупости к самому себе и своим близким. Она призналась ему в своем стесненном положении. Господин Нувон, догадавшийся о цели визита, поспешил ответить, что революция не обошла стороной и его, он тоже находится в тяжелом финансовом положении и помочь деньгами не может. Однако гордая настоятельница не собиралась просить у него в долг. Она отвинтила верхнюю часть посоха, достала ярко-красный камень. К ее удивлению, господин Нувон едва взглянул на драгоценность.
– Милостивый государь, – скорбно начала аббатиса, – я вынуждена расстаться со своим единственным сокровищем. Вынуждена потому, что могу умереть с голоду. Этот камень был когда-то украшением моей обители в Шато-Шалоне. Ко мне приезжали ювелиры из Парижа и Рима, любовались им и просили продать. Европейские монархи мечтали вставить его в свою корону. Но я не соглашалась. И если бы не эта революция…
– Простите меня, уважаемая аббатиса, – вежливо перебил ее господин Нувон, – я верю вам, но драгоценными камнями не интересуюсь и еще меньше в них разбираюсь. Я лишен способности определить на глаз, ценный этот рубин или нет. Поэтому и не могу его у вас купить.
– Послушайте меня, господин Нувон, – не отступала от своего аббатиса, – жить мне осталось немного, и я не хотела бы умереть нищенкой. У вас же есть шанс получить хорошее наследство. Революция не любит богачей, но времена раздора пройдут, демократия кончится, верьте мне, к власти придет император, и если вы этот камень подарите монарху… Он принесет вам не только богатство и благополучие, но и славу всему Безансону. За добро добром вознаградится. Мне же нужно совсем немного, чтобы хватало на еду и осталось на похороны. Поэтому я предлагаю вам отвезти рубин в Париж и оценить его у ювелиров. Они скажут вам, что это за камень и какая у него цена. Сходите в Пале-Рояль, спросите ювелира Гравена.
Господин Нувон, поняв, что так просто от аббатисы ему не отвязаться, согласился с ее доводами и взял камень. Оставшись один, он долго рассматривал его в лупу, но ничего особенного не заметил, кроме разве темного пятнышка, которое попытался отскрести вначале ногтем, а потом и напильником. Но вскоре эти попытки прекратил. Рассказ аббатисы о европейских монархах его заинтриговал.
На следующей день господин Нувон отправился в Париж. Он остался верен себе и для поездки выбрал старомодный поношенный сюртук и стоптанные башмаки. «Революция не любит богачей», – вспомнил он слова аббатисы. Его быстрее поймут в демократическом обличье. Погуляв по Парижу, к вечеру он отправился в Пале-Рояль и остановился у крупного ювелирного магазина. Некоторое время рассматривал витрину, удивленный блеском выставленных в ней изделий.
Потом, преодолев свою робость, он все же зашел. Не стал называть имя ювелира Гравена, не стал говорить о пославшей его аббатисе, а как обычный посетитель, облокотившись о прилавок, ждал, когда один из пожилых продавцов освободится и обратит на него внимание. И когда тот повернулся к нему, он наклонился вперед и заговорщическим тоном негромко произнес:
– У меня есть один дорогой камушек, достался от буржуев, не угодно ли будет вам взглянуть на него?
