Они достигли соглашения, и Мари переписала на мужа свои 90 тысяч франков, а он записал на ее имя свое поместье. Правда, одновременно втайне от Мари он написал завещание, согласно которому поместье Ле Гландье после его смерти переходило его матери. Получив письма от жены, Шарль собрался поехать в Париж, и мать испекла ему пирожки. Но в Париж в свертке он обнаружил не пирожки, а пирог. Он съел его и почувствовал в желудке страшное жжение. С большим трудом Шарль вернулся в поместье и свалился в постель. Мари всячески ухаживала за ним, но от этого Шарлю становилось все хуже и хуже. Вызванный местный лекарь обнаружил у него признаки холеры.
Мари между тем приобрела в аптеке мышьяк, чтобы заняться, как она говорила, травлей жутких крыс, расплодившихся в монастыре и округе. Между тем состояние Шарля продолжало ухудшаться. К нему вызвали врача Массена, который подтвердил диагноз лекаря – у Шарля Лафаржа холера. В те времена подобное заболевание в деревнях не было редкостью. Родственники стали дежурить у постели больного круглосуточно. Дальняя родственница Анна Брюн заметила, что у Мари была малахитовая шкатулка с белым порошком, который она подсыпала в питье Шарля. На всякий случай Анна сохранила остатки напитков и еды, которые Мари предлагала Шарлю. Она же предупредила всех родственников, что Мари, похоже, дает Шарлю отраву.
12 января 1840 года Анна обнаружила на дне стакана, из которого пил Шарль, белый осадок. Она спрятала стакан и на следующий день попросила вызванного доктора Леспинаса определить его состав. Тот нашел в осадке мышьяк в дозе, достаточной для отравления взрослого человека. Через несколько часов после его заключения 14 января Шарль Лафарж скончался. Мари совершенно спокойно восприняла его смерть и тотчас отправилась к нотариусу, а брат умершего поехал в полицию. Прибывший в Ле Гландье судебный исполнитель Моран установил, что Мари Лафарж покупала мышьяк у местного аптекаря. Но, как выяснилось, крысам она подсыпала не мышьяк, а муку с крахмалом, замешенные водой. Мышьяк же, совершенно очевидно, предназначался для Шарля Лафаржа.
Моран предложил доктору Леспинасу еще раз произвести тест на выявление в остатке питья мышьяка. Тот снова подтвердил свой диагноз – в стакане мышьяк. Кроме того, белый порошок, находившийся в малахитовой шкатулке Мари, также оказался мышьяком. Таким образом, были выявлены явные доказательства отравления Шарля его супругой Мари. Ее тотчас арестовали. На допросе она отрицала всякую причастность к отравлению и утверждала, что ее муж умер от холеры, которой он заболел в Париже, об этом говорили парижские врачи, а местные эскулапы ничего не понимают в медицине. Тем не менее Мари препроводили в одну из ближайших тюрем.
Портрет Мари Лафарж из ее «Мемуаров…»
Начавшийся судебный процесс привлек внимание общественности и прессы. В ряде газет появились сообщения о том, что еще до замужества Мари Каппель могла оказаться на скамье подсудимых – во время пребывания в гостях у виконтессы де Леото она похитила ее драгоценности. Тогда же против нее было выдвинуто обвинение в краже. Однако от тюрьмы ее спасло заступничество виконта, который, очевидно, симпатизировал Мари, он заявил, что виконтесса сама отдала Мари свои драгоценности…
Для более точного доказательства виновности Мари Лафарж в отравлении мужа судьи потребовали от врачей провести эксгумацию трупа и установить наличие мышьяка в желудке умершего. Гроб с телом Лафаржа выкопали, вырезали из трупа желудок и отправили в лабораторию. Но установить точно, находился ли мышьяк в его желудке не смогли. Проведенные лабораторные исследования не подтвердили первоначальный диагноз.
Настроение в обществе коренным образом изменилось. В прессе появились публикации прямо противоположного характера – в защиту обвиняемой. Многие требовали освободить несчастную женщину из тюрьмы. На ее стороне была известная писательница того времени Жорж Санд, обвинявшая врачей и судей в некомпетентности. Процесс по делу Мари Лафарж начался 3 сентября 1840 года. Защитник обвиняемой мэтр Пайе в своей речи утверждал, что допущенные врачами ошибки могут привести к судебной ошибке, подсудимую могут обвинить в том, чего она не совершала. Вызванные в суд местные аптекари не смогли однозначно ответить на вопрос, нашли ли они в остатках пищи и питья мышьяк. После таких заявлений находившаяся в зале суда публика негодовала и требовала немедленного освобождения Мари.
Для устранения всех противоречий прокурор решил пригласить на слушание дела в качестве эксперта известного химика и токсиколога того времени Матье Жозефа Орфила. Свои лабораторные исследования Орфил проводил прямо в зале суда. Он обнаружил наличие мышьяка как в остатках пищи, так и в желудке умершего Лафаржа. Он также заявил, что аптекари и врачи, проводившие свои исследования, не имели достаточного опыта и совершили ряд ошибок. Его выступление в суде стало главным свидетельством против Мари Лафарж, защита была бессильна. Масла в огонь подбросил неизвестно откуда появившийся виконт де Леото, который заявил, что теперь он уверен в том, что кражу драгоценностей его жены совершила Мари Лафарж…
19 сентября 1840 году Мари Лафарж были признана присяжными виновной в отравлении своего мужа и приговорена к пожизненной каторге. Учитывая ее молодость, а также общественный интерес к этому делу, король Франции Луи-Филипп I заменил каторгу на пожизненное заключение. В тюрьме Мари написала книгу воспоминаний, в которой утверждала, что невиновна. В 1852 году во время правления Наполеона III, когда была объявлена амнистия, ее выпустили на свободу, но прожила она после этого совсем немного. Смертельно больная туберкулезом, Мари Лафарж скончалась в том же году.
Интерес к этому судебному процессу, к личности Мари снова вспыхнул в XX веке. В 1937 году на экраны Франции был выпущен художественный фильм «Дело Лафарж», основанный на реальных событиях. В 1975 году в ФРГ показали телевизионный фильм, который назывался «Сенсационный процесс против Мари Лафарж», в котором признавалась виновность подсудимой.
«Дело о зарезанной купчихе»
Знакомство с молодой француженкой Луизой Симон-Деманш в 1841 году началось очень романтично. Московский дворянин, только что проучившийся в Гейдельбергском университете, в парижском кафе угостил шампанским красивую девушку, а на прощание оставил ей свою визитку и пригласил в гости в Москву. И она приехала, стала его любовницей. Без малого десять лет продолжалась их связь. Но неожиданно в снежную ночь 7 ноября 1850 года Луиза ушла из дома и не вернулась. Ее истерзанное тело на следующий день нашли в снегу возле Ваганьковского кладбища. По первой версии следователей, заинтересованным в ее убийстве мог быть только один человек, ее содержатель, ее любовник титулярный советник Александр Васильевич Сухово-Кобылин.
Приехавший на место преступления вместе с помощниками пристав Пресненской части господин Ильинский увидел лежавшую на снегу молодую женщину в зеленом платье и легких бархатных полусапожках. Лицо закрывали длинные светлые волосы. Ни шубы, ни пальто, ни сумочки поблизости не было. Когда замерзшее тело перевернули, то на шее и лице убитой увидели кровоподтеки и резаные раны. Ильинского удивил тот факт, что на снег почти не натекло крови. Женщину никто не ограбил, на ней нашли золотые крестик, серьги и кольца. Пристав сделал вывод, что женщину убили где-то в другом месте, а к Ваганьковскому кладбищу привезли уже труп. Неизвестную для опознания и анатомического исследования увезли в морг Пресненской больницы.
