План нападения был прост: дождаться, когда инкассатор покинет стены банка и вместе с охранником двинется по улице. Нападать должны были двое, сам Бонно с помощником оставались в автомобиле. Инкассатор и его охранник двигались по улице, когда на них напали двое вооруженных людей. Раздались выстрелы, инкассатор упал, охранник попытался вытащить оружие. Один из нападавших схватил мешок и побежал к машине. Наперерез ему рванули прохожие. Пришлось Бонно вступиться за своего товарища – выстрелами из револьвера он разогнал людей. Машина рванула с места с такой силой, что мешок с деньгами вылетел и угодил в канаву. Пришлось останавливаться, забирать его. Из банка в это время выбежали служащие, и снова зазвучали выстрелы…
На другой день все газеты сообщили о сенсационном ограблении – банда вооруженных молодых людей на автомобиле захватила 5 тысяч франков и 300 тысяч ценных бумаг. Добыча оказалась небольшой. Если ее разделить на четырех участников, то овчинка не стоила выделки, при этом был убит инкассатор, ранен охранник, несколько прохожих получили травмы. Шайку Бонно окрестили «гангстерами на колесах».
Ж.-Ж. Бонно
Полиция обнаружила брошенный «делоне-бельвилль» на окраине Парижа. Куда делись налетчики? Скорее всего, они снова вернулись в Париж. Полицейские предположили, что нужно ждать новых ограблений банков с участием автомобиля.
После дележа денег и ценных бумаг, которые никто не хотел брать, из-за опасности угодить в лапы агентов в случае их продажи, было решено продолжить практику. Но налетчики столкнулись с трудностями. Найти подходящий мощный автомобиль оказалось не так-то просто. Две попытки закончились ничем – один раз они застрелили шофера, но машина им не поддалась, и во втором случае застрелили шофера, но ограбить банк не решились. И только с третьей попытки в марте 1912 года по пути в Ниццу они остановили двигавшийся им навстречу мощный лимузин «де дион-бутон». Ничего не подозревавших шофера и его соседа они застрелили, тела выбросили в канаву. На этой машине гангстеры отправились в местечко Шатийи, известное проведением конных спортивных соревнований. И там снова ограбили отделение все того же банка «Сосьете Женераль», при этом убили троих служащих. Добыча оказалась достойной – 50 тысяч франков.
Этот налет был последним для банды. Полиция во многих местах Парижа расставила посты, полицейские патрулировали улицы на автомобилях. К тому же несколько анархистов, которые в разное время принимали участие в вооруженных ограблениях, были схвачены полицией. Они начали давать показания против главаря банды Бонно. В одиночку он действовать не мог, вынужден был скрываться от своих и от чужих. Он нашел себе прибежище в поместье одного эксцентричного миллионера в Шуази-ле-Руа. Но агенты уже напали на его след. В Шуази выехал целый полицейский батальон – 1100 офицеров и рядовых полицейских. Жители были оповещены об операции – поимки главаря «гангстеров на колесах», они покинули дома и стояли в отдалении за ограждением, наблюдая за происходящим.
Бонно предложили сдаться. Вместо ответа он вышел на крыльцо и открыл огонь. Полицейские залегли. Бонно посмеялся и скрылся в доме. После нескольких часов осады было принято решение взорвать дом. В сторону дома полетели динамитные снаряды. Они взрывались, но особого вреда строению не причинили. Только после того, как в сторону дома выпустили целую серию динамитных снарядов, он превратился в пылающие развалины. Выстрелы из него больше не раздавались. Бонно обнаружили мертвым. Очевидно, выстрелом в голову он покончил с собой. После гибели Бонно полицейские также с боем захватили еще двух членов его банды.
На состоявшемся судебном процессе в феврале 1913 года в Париже обвинения были предъявлены семи анархистам. Двое из них были активными членами банды Бонно, другие лишь пособниками. В итоге трое были приговорены к казни на гильотине, а четверо к различным годам заключения. Более полувека о банде Бонно никто во Франции не вспоминал, как вдруг в 1968 году появилась книга, посвященная деяниям «гангстеров на колесах», и художественный фильм, в котором красочно показывались ограбления банков и убийства служащих. Бонно и его подельники сделались героями, а современные анархисты провозгласили его своим предтечей.
Нож в картину художника
Одну из самых драматичных картин знаменитого художника Ильи Репина «Иван Грозный и его сын Иван», написанную им в 1885 году и изображавшую сцену убийства, не сразу разрешили выставить в Третьяковской галерее. Находились чиновники, которые отзывались о ней крайне неодобрительно, изображение казалось им излишне реалистическим и жестоким. И действительно, некоторые впечатлительные дамы, увидев картину, падали в обморок. Писатель Всеволод Гаршин, который позировал для сына Ивана, психически заболел и от безысходной тоски покончил с собой. Реализм сцены убийства настолько напугал двадцативосьмилетнего московского иконописца-старообрядца Абрама Балашова, что его голова помутилась. Он взял в руки нож и отправился в Третьяковскую галерею восстанавливать справедливость.
Замысел картины появился у Репина сразу после убийства народовольцами царя Александра II в 1881 году, которого называли Освободителем, Реформатором. Узнав о страшном злодеянии, Репин сильно переживал, крестился и приговаривал: «За что убили государя, который печется о своих подданных? Разве его смерть сделает жизнь лучше?» И у него в голове созревал образ другого царя, своевольного, жестокосердного. Кто им может быть? Конечно, Иван Грозный. Убил же он в гневе своего сына. Еще одним толчком к созданию картины послужила поездка Репина в Испанию в 1883 году, когда он увидел на арене бой быков и кровь смертельно раненного матадора. Тогда-то у него и созрел сюжет убийства царем своего сына. Оставалось только отыскать подходящих натурщиков.
Образ Ивана Грозного издавна привлекал многих художников. Фигура колоритная: сильный правитель, неплохой писатель и одновременно вспыльчивый, жестокий человек. Его сын, Иван Иванович, вспыльчивостью был похож на отца. Ссора их, по легенде, произошла из-за невестки – жены царевича. Зашел Грозный как-то в ее светелку, а она там полураздетая. Он осерчал на ее непотребный вид, а царевич вступился за жену. Но, зная характер царя, его любвеобилие, естественнее предположить, что Грозный просто-напросто домогался миловидной жены своего сына. Молодой Иван возмутился, заступился и выложил батюшке все, что о нем думал. Царь пришел в ярость, схватил посох и ударил им сына. Посох попал в висок. Царь тотчас пожалел о содеянном, но было поздно… Итак, образ царя в страшном гневе и его раскаяние.
На Литовском рынке Санкт-Петербурга Репин встретил чернорабочего – крючковатый нос, безумные глаза – и быстро зарисовал его. Знакомый Репина, композитор Павел Бларамберг, согласился позировать для следующего наброска Ивана Грозного. Художник Григорий Мясоедов оказался третьим, чьи черты были использованы для создания образа царя. Жестокий государь с каждым мазком кисти становился все реальнее, все живее. Сознавая это, Репин позже писал: «Мне минутами становилось страшно. Я отворачивался от этой картины, прятал ее. На моих друзей она производила то же впечатление. Но что-то гнало меня к этой картине, и я опять работал над нею».
