– Шана… – начал было Фил.
– Тихо, – оборвала та его. – Тебя это не касается, мистер детектив. Посиди молча, а мы пока с сестренкой поговорим. Обсудим то, что давно должны были обсудить.
– Что означает «сто пятьдесят три»? – спросила Аделин.
Шана снова широко улыбнулась. Но улыбка эта была лишена всяких эмоций и едва скрывала холодный расчетливый блеск в глазах Шаны.
«Она все это время притворялась», – догадалась Ди-Ди. Агрессия, попытка напугать посетителей подробностями о вскрытии вен, даже неуклюжие заигрывания с Филом – все это были не реальные эмоции, а маски, которые Шана меняла одну за другой.
В действительности же Шана Дэй была хладнокровной убийцей, которая теперь чуть ли не с нежностью смотрела на окровавленный палец сестры.
– Сто пятьдесят три, – прошептала Шана. – Вот мое доказательство. Я помню Гарри Дэя. Я люблю его и всегда любила. А теперь поезжай домой, сестренка. Перечитай полицейские отчеты, поговори с друзьями-копами. И не забудь закрыть дверь на замок. То, что ты не чувствуешь боли, вовсе не означает, что когда он придет за тобой, тебя это не ранит.
Глава 17
Я вышла из комнаты для допросов, изо всех сил пытаясь сохранить спокойствие, хотя на самом деле меня трясло. Приемный отец был прав: воссоединение с сестрой просто вернуло меня в Дом ужасов, из которого мне когда-то повезло сбежать.
Пока Фил о чем-то разговаривал с суперинтендантом МакКиннон, я почувствовала на себе взгляд Ди-Ди и спрятала окровавленный палец в карман.
– Ладно вам, – внезапно сказала она, указав на мою руку. – Пойдемте, поищем уборную. Вам надо смыть кровь.
Она пошла прямо по коридору, так что мне ничего не оставалось, кроме как последовать за ней. С профессиональной точки зрения мне показалось, что сегодня Ди-Ди чувствовала себя получше. Что ей помогло – применение одного из утвержденных методов управления болью или выброс адреналина, вызванный присутствием на допросе опасного убийцы, я точно сказать не могла…
Если из меня беседа с сестрой выжала почти все соки, то детектив выглядела чуть ли не веселой.
– Здорово вы сыграли, – сказала она после паузы. – Сначала были хладнокровным специалистом, а затем перешли в наступление, украли все ее заслуги, обвинили во лжи. В общем, вели себя очень по-сестрински. А как вы потом начали размахивать перед ней окровавленным пальцем! Чистая работа.
Я ничего не ответила, только сжала руку в кулак. Трудности, которые я испытывала во время разговора с сестрой, были связаны вовсе не с ее одержимостью насилием, а скорее с тем, что я сама разделяла ее склонность к жестокости. Ведь я действительно хотела поднести палец к губам, ощутить солоноватый вкус крови… Две сестры, два зверя…
Наконец мы нашли туалет – небольшую комнату с унитазом и раковиной. Картину дополняло прозрачное стекло в двери, исключающее любую возможность для заключенных – или для посетителей – уединиться. Я слишком хорошо была знакома со здешними условиями, поэтому ни на что, кроме как помыть руки, и не рассчитывала.
Ди-Ди осталась ждать в коридоре.
– Думаете, ей действительно что-то известно? – спросила она, как только я вышла. – Связь между убийствами сорокалетней давности и двумя последними жертвами?
– Вам знаком репортер по имени Чарли Сгарци? – помешкав, спросила я.
Детектив покачала головой. Мы пошли обратно, туда, где стояли Фил и суперинтендант МакКиннон.
– Он двоюродный брат Донни Джонсона, мальчика, которого убила Шана, – пояснила я. – Уже три месяца пишет Шане с просьбой дать интервью для его книги. Хочет написать об убийстве брата. Учитывая, сколько вреда Шана принесла его семье, он считает, что она обязана встретиться с ним.
– Так-так.
– Шана даже не стала отвечать на письма. Поэтому вчера Сгарци объявился под дверью моей квартиры и стал упрашивать, чтобы я повлияла на ее решение. Еще он уверял меня, что опрашивал бывших сокамерников Шаны. Так вот, по его словам, все они сходятся во мнении, что ей известно то, чего она знать не должна, и будто она каким-то образом поддерживает связь с внешним миром, даже руководит кем-то.
– Типа криминальный авторитет? – спросила Ди-Ди, нахмурившись.
– Возможно. Только дело вот в чем: Шана никогда не общалась со своими сокамерниками, у нее нет друзей по переписке, а я – ее единственный посетитель. Более того, двадцать три часа в сутки она сидит в полном одиночестве в своей камере. Даже не представляю, каким образом она могла бы установить контакт с внешним миром. И все же… – Мой голос затих.
– Все же?
– Ей действительно кое-что известно. Мелкие, незначительные вещи, например, цвет свитера, который я совсем недавно купила. Незначительные детали, которые, с одной стороны, немного пугают, а с другой стороны, их легко объяснить. Может, я мимоходом обмолвилась, что купила новый свитер, а потом забыла. Вот только… в последнее время таких совпадений все больше и больше. За последние несколько визитов сестра рассказала обо мне то, что в теории знать не должна.
– Думаете, она следит за вами? Или, если говорить точнее, просит кого-то за вами следить?
– Даже не знаю, что и думать.
– Сто пятьдесят три, – напомнила Уоррен.
Я покачала головой:
– Не знаю, что это означает.
– Может, это как-то связано с Гарри Дэем?
– Не знаю. Надо будет перечитать его дело.
– Сами займетесь?
– Сразу же, как только приеду домой.
– Отлично. А пока давайте поговорим с суперинтендантом МакКиннон. Если кто-то и знает, каким образом ваша сестра сообщается с внешним миром, то это она.
* * *
Суперинтендант удивительно легко отнеслась к просьбе:
– Контактировать с внешним миром? Послушайте, некоторые заключенные умудряются сексом заниматься в одиночном заключении. Болтовня волнует нас меньше всего.
По словам суперинтенданта, существует огромное количество хитроумных способов, благодаря которым заключенные могут обмениваться друг с другом сообщениями. Хоть Шана и находилась под строгим наблюдением, она регулярно брала книги из тюремной библиотеки, заказывала вещи в тюремной лавке и трижды в день получала поднос с едой. Для заключенных каждая такая операция является возможностью отправить или получить сообщение, будь то клочок бумаги с наскоро нацарапанным посланием или тщательно продуманный шифр.
– Стыдно сказать, – призналась МакКиннон, – но даже некоторые охранники помогают заключенным обмениваться сообщениями в обмен на деньги, наркотики или половую связь. Конечно, как вы понимаете, Шана вряд ли пользуется популярностью в этом смысле, но другой заключенный, с кем она поддерживает связь, – вполне может быть. К тому же многие заключенные безвозмездно готовы помочь другим обмениваться посланиями, просто чтобы развеять скуку. Более того, у нас есть только час или два в квартал, чтобы проанализировать и пересмотреть нашу политику, в то время как у заключенных – двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю и триста шестьдесят пять дней в году на то, чтобы выяснить, как обмануть систему. Некоторые заключенные настолько умны, что без труда смогли бы руководить компаниями с небывалой выручкой, если б только направили свои способности в нужное русло.
