Бренда открыла нам дверь своего трехэтажного дома и быстро-быстро заморгала якобы от яркого дневного света, хотя на самом деле солнце уже садилось, день подходил к концу.
– Доктор Аделин Глен, – поприветствовала она меня с порога.
Миссис Дэвис, казалось, уменьшилась в размерах со дня нашей последней встречи. При ходьбе она горбилась, а седые, торчащие в разные стороны волосы придавали ей сходство с одуванчиком. Я представила ей детективов, и она приветственно кивнула.
Я вручила ей коробку с выпечкой. Бренда меня поблагодарила и провела нас по темному коридору первого этажа в гостиную, которая находилась в дальней части дома. Она указала нам на выцветший коричневый диванчик, а сама засуетилась над кучей бумаг, грудой сваленных на кофейный столик. Она переместила их на пол, где уже и так валялось много различных бумаг. Ди-Ди и Фил настороженно озирались вокруг.
Вспомнилось, какая суматоха царила в доме Бренды Дэвис шесть лет назад. Сейчас все было не так. Что это? Пустота, образовавшаяся после того, как выросли приемные дети? Или чувство невосполнимой утраты, вызванное смертью ее мужа, после ухода которого она вынуждена коротать серые дни в полном одиночестве?
Я посмотрела на захламленную кухню, на тесную гостиную и тут же пожалела, что мы приехали сюда, чтобы тревожить своими вопросами эту милую женщину. Она была хорошей приемной матерью и страшно этим гордилась. Поэтому-то сестру и отправили жить к ней и ее мужу. Вот только вместо того, чтобы сделать Шану навеки счастливой, они всего лишь стали очередной страницей ее жизни. Убийство Донни Джонсона разрушило не только репутацию миссис Дэвис и ее супруга, но также их веру в дело всей их жизни.
Мне пришло в голову, что Чарли Сгарци был прав. Загадку этого преступления еще предстоит разгадать. Преступление, которое повлияло на жизни стольких людей: Бренды Дэвис, Джонсонов, семьи Сгарци, моей сестры, а теперь и на мою собственную.
Ужасный поступок, от которого разошлась до сих пор не утихающая зыбь.
– Чай, кофе? – предложила миссис Дэвис.
Она крутилась на кухне, перебирая гору грязных тарелок, пустых кувшинов для воды и так далее, пока наконец не нашла одну чистую тарелку. Хозяйка выложила на нее кучу эклеров, сахарных трубочек и миндального печенья и, медленно шаркая, аккуратно понесла блюдо к кофейному столику.
Фил любезно взял у нее из рук тарелку. Сначала он и Ди-Ди отказались от кофе, но, увидев ее удрученное выражение лица, решили, что неплохо было бы выпить чашечку.
Выражение лица миссис Дэвис снова прояснилось, и она вернулась на кухню, которая, похоже, давно не видела веника и мокрой тряпки, и продолжила суетиться над чайником и кружками.
Детективы неподвижно сидели на двухместном диванчике. Уоррен плотно прижимала левую руку к туловищу. Я придвинула старое потертое кресло к столику и едва успела сесть в него, как ко мне на колени махнул рыжий кот. Затем явились еще две или три кошки. Ну конечно…
К Ди-Ди же забрался кот черно-белого окраса с ярко-зелеными глазами и стал тереться мордой о ее больную руку. Ди-Ди шикнула на него, и кот, оскорбленно спрыгнув на пол, зашагал прочь, вихляя пушистым хвостом.
– Ну-ка, Том, – прикрикнула миссис Дэвис из кухни, – хватит докучать гостям. Где твои манеры? Я подобрала его с улицы еще котенком, он должен быть благодарен мне за это. А вы только посмотрите на него.
Миссис Дэвис снова появилась в гостиной, неся в руках всего одну чашку растворимого кофе. Фил тут же вскочил, вероятно, чтобы пресечь попытку Тома запрыгнуть ему на колени, ну и заодно принести из кухни вторую чашку кофе.
Бренда не притрагивалась ни к кофе, ни к печенью. Она просто сидела, сложив руки на коленях, и с вежливым любопытством глядела на своих гостей. По обеим сторонам от нее устроились коты, словно два охранника. И вдруг я увидела в глазах… печаль, глубокую и пронизывающую до глубины души печаль, которую не облегчить любым количеством кошек и хлама. Ей было тяжело, но она с достоинством принимала свои страдания. Теперь Бренда смотрела на присутствующих, зная, что вопросы, которые они будут задавать, причинят ей много боли, и тем не менее она впустила их в свой дом.
– Спасибо, что так быстро согласились поговорить с нами, – сказала я.
– Вы говорили, это как-то связано с вашей сестрой?
– На самом деле у нас есть несколько вопросов о смерти Донни Джонсона…
– Хотите сказать, об убийстве?
– Да. Детективам интересно узнать, что именно произошло в тот день. Расскажите нам о Шане, о Донни, может быть, о соседях. В общем, обо всем, что вам известно.
Миссис Дэвис слегка наклонила голову набок. Она задумчиво нахмурилась, а затем, смягчившись, кивнула:
– Что ж, дело было давно, да вы и сами это знаете. Однако, к счастью для вас, моя память с возрастом начинает предпочитать прошлое настоящему. Спросите меня, что было на прошлой неделе, и я едва ли смогу вам ответить. Но то, что случилось тридцать лет назад… – женщина вздохнула, – помню, словно это было вчера, хотя я бы с радостью обо всем забыла.
– Расскажите нам о Шане Дэй, – попросила Ди-Ди.
Миссис Дэвис бросила взгляд на меня. Очевидно, она терялась от того, что придется говорить при мне.
– Все в порядке, – заверила я ее. – Я не питаю иллюзий по поводу своей сестры, так что можете не стесняться в выражениях.
– Она бездушное создание, – тут же заявила миссис Дэвис. Никаких эмоций, только голые факты. – Мы с мужем к тому времени воспитали уже очень много детей. Трудных, депрессивных и даже агрессивных ребят всех возрастов и обоих полов. Мы думали, нас уже ничем не удивить, мы справимся с чем угодно. Но оказались слишком высокомерны. Гордыня – грех, и поэтому дьявол послал нам Шану, чтобы вернуть нас с небес на землю.
– На тот момент у вас были еще дети, кроме Шаны? – спросил Фил.
– Да, еще трое. Старшего звали Сэмюель, он прожил с нами три года. Когда он попал к нам, ему было семнадцать, и Джеремайя сразу взял его под свое крыло. Он научил его плотничеству. Понимаете, наша система такова, что как только ребенку исполняется восемнадцать, государство перестает выделять деньги на его содержание, и не важно, готов он к самостоятельной жизни или нет. Сэм очень переживал по этому поводу, боялся, что никем не станет. Но Джеремайя предложил ему поработать с его другом, а мы разрешили ему остаться жить у нас. Он был нам как сын. Нам было плевать, что на это скажет государство. Мы не отвернулись от парня.
– Вы все еще поддерживаете с ним связь? – спросила Ди-Ди.
– Да. Он теперь живет в Олстоне. Приезжает, когда выдается свободная минутка. В наши дни все ведь постоянно заняты. Профессия плотника уже не та. Ему приходится много переезжать, чтобы найти работу. Так что мы очень редко видимся.
Я заметила, что миссис Дэвис так крепко сжимала руки на коленях, что у нее побелели костяшки пальцев. Серый кот начал лезть ей под руку, и она послушно погладила его по спине. А рыжий, по-прежнему сидевший у меня на коленях, громко мурлыкал – непривычно спокойный фон для такого непростого разговора.
