– Майла.
Шерил, Реба и Синди. Подруги улыбались, однако улыбки их выглядели не радостными, а самодовольными, что ничего хорошего не сулило. Майла подобралась.
– Что?
Заговорила Шерил.
– Вчера вечером было заседание ученического совета…
– Меня не предупредили.
– Да. Заседание созвали по твоему поводу. Мы проголосовали и решили тебя отлучить. Со вчерашнего вечера ты не являешься членом ученического совета.
– Решение приняли единогласно, – ехидно добавила Синди.
Майла и сама уже не хотела участвовать в совете, однако членство в нем было бы очень кстати для будущей характеристики. К тому же Майлины так называемые подруги поступили подло, сговорились у нее за спиной… Майла решила им назло отстоять свою должность.
– В совет меня избрали. «Отлучить» меня вы не можете, – с нажимом произнесла Майла и сухо улыбнулась. – Мало того, ученический совет – не церковь, а внеклассная школьная организация. Вы, видимо, перепутали отлучение с отстранением. Так вот, чтобы меня отстранить, вы должны соблюсти ряд процедур и предпринять ряд действий. Одно из них – уведомить меня о своем намерении, чтобы я смогла себя защитить!
Отповедь застала троицу врасплох. Синди с Ребой неуверенно глянули на Шерил.
– Я вам не новичок, – ледяным тоном сообщила Майла. – И знаю, что делаю. Если уж кто и доказал свою несостоятельность, Шерил, так это ты. Я приду на следующее заседание совета. Вот и попробуй тогда сместить меня с поста. – Она усмехнулась. – Кстати, как у тебя дела с мистером Николсоном? Как по мне, он староват и брюхо у него толстое. Хотя… что я понимаю?
Ровно в тот миг, когда прозвенел звонок, Майла отвернулась от бывших подруг и зашагала к учебному корпусу. Ее переполняли гордость и радость. Неожиданно она заметила тех самых скаутов, которые увели Ричарда; его самого нигде не было видно. На четвертый урок Майла приплелась, понурив голову и обреченно опустив плечи.
Глава 22
– Я заказывал макароны с сыром!
Кейт Робинсон уклонилась от полной тарелки, брошенной Тони. Она боялась собственного сына. Ужасно, но факт. Вступив в скауты, Тони начал вести себя, точно агрессивный самец, и с каждым днем становился все гаже. В нем появились важность и болезненная страсть к порядку и дисциплине, но не только это. Ярость, ненависть и жестокость – вот что видела теперь в сыне Кейт, вот что ее тревожило и заставляло по ночам запирать спальню.
– Ты хоть что-нибудь можешь сделать правильно?!
– У нас кончился сыр, – терпеливо пояснила Кейт. – Полуфабрикаты ты не любишь, поэтому я решила приготовить сырные макароны завтра, а сегодня сварила обычные спагетти.
– Дурная сука.
– Что ты сказал? – Внутри вспыхнул гнев, и Кейт пошла в наступление. – Не смей так со мной разговаривать! Слышишь?
– Лучше б я жил с отцом, а не с тобой. – Тони посмотрел на нее с ненавистью. – Дурная сука.
Она пересекла кухню в три быстрых шага…
И получила пощечину от Тони. Тяжелую. Глаза у него радостно вспыхнули, и, хотя глаза самой Кейт налились слезами, она не доставила ему удовольствия и не расплакалась. Сдержала рыдания, подавила гнев и спокойно вышла мимо сына из кухни. Больше всего на свете Кейт сейчас хотела убежать к себе в комнату, запереть дверь, спрятаться… Нельзя. Хватит проявлять слабость. Кейт направилась в гостиную и села на диван.
На кофейном столике, словно дразнясь, лежал белый конверт из школы. Наверное, его принес Тони. Кейт решила проигнорировать конверт, включить телевизор и посмотреть новости – дождаться, когда Тони уйдет к себе. Однако боковым зрением она постоянно видела белый прямоугольник на темном фоне столешницы и после недолгих колебаний сдалась.
В конверте оказалось добрых тридцать-сорок страниц. Наверху лежал желтый лист с ее именем, нацарапанным маркером в левом верхнем углу. Лист представлял собой стандартное отпечатанное письмо.
Уважаемая никчемная мать!
Ваше полнейшее нежелание участвовать в школьной жизни в интересах вашего ребенка не оставило нам иной возможности, кроме как наложить на вас штраф за стремление оставаться в стороне. Просим в кратчайшие сроки явиться в канцелярию для уплаты 359,62 долларов задолженности за ваш отказ от родительской ответственности. Ежедневная пеня за просрочку составит 19,5 % от данной суммы и будет насчитываться до полной уплаты штрафа. Мы принимаем карты «Виза» и «Мастеркард».
Внизу стояла подпись: «Джоди Хоукс, директор».
Первой реакцией Кейт было изумление. Второй – злость. Да что они себе позволяют?! «Никчемная мать»? Она завтра же пойдет в школу и выложит директрисе все, что думает. Кейт не заплатит ни цента, а если эта дрянь Хоукс не угомонится, то она расскажет все отцу Тони. Вдвоем они будут стоять до конца, даже если им придется нанять адвоката и потратить все деньги!
Она не стала смотреть остальные бумаги. Сгребла их в кучу и бросила в мусорный пакет со старыми газетами. Сверху сунула конверт и хорошенько все примяла.
Из кухни было слышно, как Тони гремит посудой, громко закрывает шкафчики и хлопает дверцей холодильника – показывает, что сам готовит себе ужин, раз уж мать не выполнила его инструкции. «Прекрасно, – решила Кейт. – Пусть выпустит пар». Она включила телевизор и стала смотреть новости. Чуть позже Тони промчался мимо нее в коридор и изо всех сил грохнул дверью своей комнаты. Кейт еще немного подождала, убедилась, что сын не выйдет, и пошла на кухню – оценить масштабы бедствия.
Убирать пришлось до девяти часов.
Кейт приняла душ, легла в постель, но мысли все не желали успокаиваться. Уснула она, когда часы показывали уже одиннадцать с лишним.
Разбудил ее среди ночи Тони.
Он стоял в ногах кровати – вместе с тремя скаутами Тайлера, облаченными в одинаковую военизированную форму. В тусклом свете ночника они напоминали гитлерюгенд. Тони держал какую-то тряпку, вроде наволочки. Не успела Кейт спросить, зачем ему эта штука и что вообще происходит, как он накинул тряпку на голову Кейт. Она ощутила на своем теле чужие руки, жадные, шарящие, грубые. Между ног повеяло холодом – это задрали подол ночнушки.
– Пустите! – закричала Кейт.
Одна пара ладоней схватила Кейт за руку и плечо справа, вторая – слева. Кейт надеялась, что один из этих людей – Тони, потому что двое других занялись нижней половиной ее тела. Парень слева одной рукой зажал голень Кейт, а вторую руку сунул ей глубоко между ягодиц. Парень справа вцепился обеими руками в ляжку Кейт, больно надавив большим пальцем возле влагалища. Ее подняли.
Она ощущала одновременно страх и унижение – причем, что из них было сильнее, Кейт не понимала. Однако разума она не теряла. Похищение? Да, но один из похитителей приходился ей сыном, что давало Кейт явное преимущество.
