– Интересно. Вы с Тревором так крепко дружили. Почему же учиться в Англию отправили вас одного?
– Отцы решили, что пришло время нас разделить.
– Да, я уже слышала об этом за обедом. – Селина не осмеливалась спросить почему, но надеялась, что Кэмерон объяснит сам.
Он провел пальцем по усам, как будто хотел пригладить и без того безупречную полоску.
– Наши мамы умерли с разницей в два года, месяц в месяц. Нам с Тревором было по пятнадцать лет. Осиротев, он пустился во все тяжкие, и я занялся тем же самым. Вдвоем мы едва не перевернули вверх дном весь Новый Орлеан.
– Простите, мне не следовало спрашивать…
Кэмерон жестом прервал извинения.
– Дело в том, что мы прекрасно проводили время, пока окончательно не вышли из-под контроля.
– Хотите сказать, что вели себя чересчур вольно?
Кэмерон пожал плечами.
– Устраивали отвратительные драки. – Он улыбнулся. – Помимо прочего.
– Прочего?
Он рассмеялся.
– Достаточно сказать, что мы… безудержно воздавали дань Дионису и Венере. В конце концов, дошли до того, что после нашего посещения заведению мадам Олимпии потребовался серьезный ремонт.
Селина в ужасе прикрыла руками рот. Все в округе знали, что происходит в клубе для джентльменов.
– О боже! Неужели мадам принимала даже юношей?
Кэмерон посмотрел с нескрываемой обидой.
– Та ночь, о которой я говорю, случилась в мой семнадцатый день рождения. Поверьте, в этом возрасте я выглядел совершенно взрослым мужчиной – во всяком случае в собственных глазах, – но, несмотря на самомнение, прежде чем успел понять, что произошло, оказался на корабле семейной фирмы, поспешно взявшем курс на Англию.
– И после этого встретились с Тревором только два года назад? Но ведь вы были так близки!
Кэмерон пожал плечами, поднял с земли упавший с дуба листок и тут же его отбросил.
– Скажите правду, – попросила Селина.
Он посмотрел с особым вниманием.
– Через два месяца учебы я тяжело заболел. Доктора пришли к выводу, что смерть матери и разлука с семьей оказались слишком большим испытанием. А потому мой отец, родившийся и выросший в Англии, приехал ко мне и привез с собой Тревора.
Он усмехнулся.
– Однако кузен задержался в Лондоне лишь на несколько недель, а потом отец отправил его обратно в Новый Орлеан.
– О, в таком случае, когда кузен наконец вернулся в Англию окончательно, вы, должно быть, взяли реванш за упущенное время.
Кэмерон развел руками.
– Видите ли, уже спустя месяц парижане отобрали у нас ключи от города, а вся Италия категорически отказалась иметь с нами дело. – Он пожал плечами.
– Полагаю, если бы не богатство, которое наша компания принесла в некоторые выгодно расположенные азиатские страны, восточные порты тоже расторгли бы договоры.
– Тем не менее вы вполне уверены в собственной непогрешимости.
Кэмерон промолчал, однако глаза его искрились лукавством.
Селина улыбнулась.
– Вы хороший человек, сэр. Когда решите остепениться, любая леди с радостью примет ваше предложение.
Кэмерон склонился ближе и взял ее за руку.
– В таком случае, Селина, как можно скорее выходите замуж за меня. Вместе будем плавать по всему миру. Мое богатство станет вашим, а мои желания окажутся в вашей власти.
Он на миг задумался.
– Или это ваши желания окажутся в моей власти? В общем, как-то так.
Селина негромко рассмеялась.
– Право, Кэмерон, вы же познакомились со мной только вчера.
– Ну и что? – Джентльмен игриво подмигнул. – Только подумайте, как интересно будет узнать друг друга! – Он легко, с изяществом истинного денди поцеловал ее в лоб.
– Мило. Необычайно мило, кузен, – сухо произнес Тревор.
Селина резко вскочила и обернулась.
– Как, скажите на милость, вы нас нашли?
При виде великолепного всадника на прекрасном коне сердце беспомощно забилось. Она давно обратила внимание на этого жеребца фризской породы. Главный конюх объяснил, что имя красавца – Пантер. Черный как смоль, с густой волнистой гривой, спускавшейся почти до колен, он поражал воображение. Даже конь у Тревора выглядел фантастически. Сам он сидел со скучающим видом, закинув ногу на луку седла, однако в темных глазах сверкал гнев.
Кэмерон поднял голову и невозмутимо посмотрел на кузена.
– Доброе утро, старина. Не слышал, как ты подъехал: был очень занят. Возвращаешься домой от вдовы Бодерье?
Тревор неопределенно хмыкнул и соскочил с коня с той же легкостью, с какой вчера вышел из экипажа. Он снял сюртук и перекинул через седло, оставшись в белой рубашке с распахнутым воротом и в заправленных в сапоги желтовато-коричневых бриджах. Селина успела заметить, что из кармана сюртука торчит белый шейный платок.
А где же жилет? Этот человек даже не счел нужным прилично одеться!
Но еще больше, чем небрежность Тревора Андруза, возмутила реакция собственного тела на его рельефно проступающую под рубашкой мускулатуру, не говоря уже о том, что скрывалось под обтягивающими бриджами. Кровь молотом стучала в висках. Селина не понимала, чем именно вызвана внезапная буря чувств: то ли неотразимой мужской привлекательностью, не оставлявшей шанса на сопротивление, то ли пониманием, откуда именно он возвращается. Трудно было сдержать разгоряченное воображение и не представить его в страстных объятиях неведомой, но уже ненавистной мадам Бодерье.
Невыносимо неприлично!
Кэмерон выпрямился, переступил через ветку и встал лицом к Тревору. Селина предпочла обойти кругом, стараясь держаться ближе к Кэмерону. Впрочем, легче от этого все равно не стало. Проклятье!
Тревор сел на траву, положил руку на согнутое колено и принялся беспечно жевать травинку.
Кэмерон заговорил с подчеркнутым британским акцентом:
– Послушайте, Селина, не иначе как парень собрался грубо навязать нам свое общество.
– Всего лишь приглядываю за тобой, Кэм. – Тревор посмотрел на даму. – Вас никто не предупреждал, что у него ужасная репутация? Не советую оставаться наедине.
Селина сжала губы. Можно подумать, что перед ней сидит ангел. Не он ли ночью прижимал ее к стенке? Тревор медленно оглядел ее с ног до головы. Что и говорить, даже рыболовный крючок не смог бы подцепить надежнее этого похотливого взгляда.
В глубине ее существа шевельнулось что-то новое, запретное. Откуда эти непослушные, неподвластные разуму ощущения?
Селина готова была поклясться, что услышала легкий смешок. Если бы только смятение не проявлялось внешне!
