Кэмерон оставил вопрос без ответа, и воздух мгновенно раскалился до такой степени, что в столовой воцарилась тишина: сидевшие за столами люди или перешли на шепот, или вообще умолкли.
Тревор перемешал и без того перемешанный кофе и со стуком бросил ложку на блюдце.
– А должен ли я напомнить, что по пути в Сан-Франциско мы с тобой обязаны находиться на последнем судне – на тот случай, если с двумя первыми произойдет что-то непредвиденное? Поскольку первому клиперу предстоит побить рекорд скорости, мы не имеем права участвовать в соревновании. У меня есть достойная кандидатура. Ты и сам знаешь, что капитан Томпсон лучше других способен…
Кэмерон побледнел, подался вперед и четко, по пунктам, изложил свои доводы за право вывести из Нового Орлеана первый корабль. Говорил он нарочито неспешно, тихо и при этом крайне агрессивно. Любой человек, неосторожно пытавшийся выдвинуть требования, вступавшие в противоречия с его намерениями, немедленно встречал решительный отпор.
Тревор откинулся на спинку стула, посмотрел кузену в глаза и отчетливо проговорил:
– На первом корабле уже приготовлено место для Селины. – Он выдержал многозначительную паузу. – И тебе об этом отлично известно.
Пару секунд кузены молча сверлили друг друга безжалостными взглядами.
В конце концов, не выдержав, Кэмерон тоже откинулся на спинку стула и с ненавистью процедил сквозь зубы:
– Да, братец, порой ты умеешь быть редкой сволочью.
Тревор вспыхнул, как вспыхивают тлеющие угли на ветру.
– Черт возьми, спустись с небес на землю! Нам предстоит побить рекорд скорости! Капитан головного судна должен заниматься делом, а не бегать за женщиной! Каждая минута этой гонки стоит миллионы!
– Почему бы тебе, старина, не заняться своими делами? – презрительно парировал Кэмерон. – Всем известно, что ты должен управлять компанией, а не следить за каждым моим шагом.
– Я занимаюсь своим делом! – Тревор в ярости так стукнул кулаком по столу, что чашки подпрыгнули на блюдцах, а ножи и вилки жалобно зазвенели.
Пассажиры испуганно повернулись на шум. К счастью, Тревору удалось совладать с приступом ревности, и все-таки одно обстоятельство невыносимо терзало: разве можно допустить, чтобы кузен провел рядом с Селиной несколько недель – практически наедине?
Он наклонился через стол и заговорил хриплым шепотом.
– Я отлично знаю, что ты великолепный моряк. Но знаю и то, что твой интерес к миссис Керкленд выходит за рамки светской любезности. Повторяю: мы не имеем права позволить тебе делить время между женщиной и кораблем. Море не прощает компромиссов, и в итоге потеряешь и то и другое. Одумайся, парень.
Столовая уже почти опустела, если не считать нескольких любопытных, оставшихся, чтобы выяснить, чем закончится жаркий спор.
Щеки Кэмерона покрылись красными пятнами.
– Болван. Скорее всего ты сам намерен вести первый корабль ради Селины, а разговор о капитане Томпсоне – лишь прикрытие.
Он насмешливо вскинул брови.
– Это ты расхаживал по плантации с похотливым видом, а вовсе не я. И вел себя как… подожди, вспомню слова Селины… да, как бык в погоне за коровой.
С трудом сдерживаясь, чтобы не стукнуть кузена по ехидной физиономии, Тревор резко встал и, опрокинув стул, поспешно вышел из столовой. По пути пришлось грозно рыкнуть на зазевавшегося пассажира, отчего бедняга испуганно ретировался через противоположную дверь.
Вернувшись в каюту, Тревор снял сюртук, небрежно бросил на стул и утомленно прилег на кровать. Заложил руки за голову и уставился в потолок.
Что же, черт возьми, только что произошло? Если не считать детских драк, то они с Кэмероном всегда прекрасно общались. Больше того, дружба основывалась на взаимном уважении. А в последнее время постоянно искали повода, чтобы броситься друг на друга с кулаками.
В последнее время? Только после того, как в доме появилось зеленоглазое чудо.
Тревор отлично знал, что Кэмерон способен провести судно ничуть не хуже капитана Томпсона и успешно установить принципиально важный рекорд. И вот, когда новые корабли еще даже не пришли в порт, одно лишь присутствие Селины – нет, миссис Керкленд – уже вызвало хаос. И зачем только отцу понадобилось везти ее именно на первом клипере?
Мысль о Селине как о миссис Керкленд позволила держать ее на расстоянии и считать едва ли не посторонней.
Кузены делили в жизни многое, но только не женщин. И вот теперь Кэмерон и Селина собираются поселиться в Сан-Франциско, в то время как самому ему предстоит отправиться в Китай, а потом вернуться в Англию. Откуда вдруг взялось ощущение, что между ним и Селиной что-то произошло? Или может произойти? Или он желает, чтобы произошло?
Тревор долго лежал в глубокой задумчивости. Ему еще не доводилось видеть Кэмерона столь увлеченным. Да и она проявляла истинную симпатию к галантному кавалеру. А чего хотел он, Тревор, кроме как увлечь в постель красавицу, сумевшую, пусть и невольно, распалить вожделение? Селина стала воплощением искушения, наглядно проявившего его слабость к женским прелестям. И вот теперь оказалась причиной нешуточной распри между самыми близкими людьми.
Что ж, он знал, как уладить внезапно возникшую проблему: просто не надо возвращаться в Карлтон-Окс даже ради проклятого бала, который отец затеял в честь Селины. Решение оставило в душе горький осадок, и все же Тревор не мог допустить, чтобы кто-то посторонний нарушил и без того хрупкий семейный мир.
Он порывисто встал и, не позволяя себе передумать, написал Кэмерону записку: поздравил с привилегией первого рейса головного судна в Сан-Франциско, а за собой оставил право открытия китайского маршрута.
Когда Тревор и Кэмерон наконец-то ступили на деревянный тротуар Кэнэл-стрит, предзакатное солнце уже отбрасывало длинные тени, а свежий, чуть влажный ветерок наполнял воздух желанной прохладой. Джентльмены не стеснялись дерзко заглядывать в каждый проезжавший экипаж. Сидевшие там таинственные особы скрывали лица за искусно расписанными восточными веерами – теми самыми, которые судоходная компания «Андруз» десятками тысяч привозила из Гонконга вместе с чаем, фейерверками и мебелью.
Кузены успешно завершили банковские дела, назначили на завтра несколько деловых встреч для оформления новых кораблей, а теперь собирались хорошо провести вечер. Остановились и принялись обсуждать планы.
Кэмерон сложил руки на груди и небрежно качнулся на каблуках.
– Давно уже мы не появлялись в Новом Орлеане вместе. Что предпочтешь – бал квартеронов или визит к мадам Олимпии?
Тревор усмехнулся.
– Не боишься, что мадам нас узнает и вызовет охрану?
– Вряд ли это случится; когда мы едва не уничтожили ее заведение, ни одному из нас еще не исполнилось и двадцати. – Кэмерон кивнул в сторону Роял-стрит. – Давай зайдем в ювелирную лавку. Надо кое-что купить. Итак, куда же: на бал или в бордель?
