– Простите.
– Не стоит извиняться. Я вовсе не склонна жалеть себя. Предпочитаю смотреть правде в глаза и понимаю, что мало найдется мужчин, готовых жениться на бесплодной женщине, – разве что тот, кто стоит одной ногой в могиле. – Она улыбнулась. – Да и то вряд ли.
– Напрасно вы так думаете, – покачал головой Тревор. – Уверен, что многие мужчины с радостью связали бы с вами свою судьбу и ни разу не пожалели об отсутствии детей. А как насчет вдовцов, уже имеющих собственную семью? К тому же вовсе не уверен, что дети не страдают, если родители полностью поглощены друг другом. Боюсь, быть одновременно хорошим мужем и хорошим отцом невозможно.
Он ощутил возникшую неловкость и решил, что пора сменить тему.
Селина осторожно тронула его за руку.
– Искаженное представление возникло не случайно: всему виной ваше детство.
Тревору стало не по себе.
– О чем вы?
– Во время траура мы с мистером Андрузом подолгу беседовали, и мне хорошо известно все, что происходило в вашей семье. Джастин глубоко сожалеет, что из-за любви к жене уделял вам слишком мало внимания. Он знает, как вы дорожили общением с матерью. Знает и то, что после ее смерти остались в полном одиночестве. Но в то время он еще не понимал, что любовь сына ничем не похожа на любовь мужа.
– Должен ли я сделать вывод, что отец ревновал жену к сыну?
– Увы, подобная ревность далеко не нова, а, возможно, распространена куда шире, чем мы полагаем. Джастин глубоко сожалеет и во многом раскаивается.
– Об этом я никогда не догадывался.
– А все потому, что вы с ним никогда не говорили о прошлом. Ошибка, типичная для мужчин.
Тревор озадаченно хмыкнул. Почему-то слова Селины и ее близость показались не просто важными, а глубоко необходимыми. Он придвинулся, но живое тепло мгновенно разбудило вожделение. Перевернулся на живот, чтобы скрыть нарастающий пыл, и случайно задел ее рукой.
Даже мимолетного прикосновения оказалось достаточно, чтобы страсть вспыхнула в полную силу. Нет, только не сейчас, не сегодня. Он обещал отцу вести себя достойно, так что объятия на сеновале в его планы не входили. Всему свое время.
Ах, проклятье! Тело упрямо отказывалось подчиняться разуму. Тревор встал и принялся разбирать корзинку с едой. Достал бутылку вина, два бокала и сел рядом.
Селина улыбнулась.
Только сейчас он заметил, что улыбка на ее лице появлялась не сразу: сначала поднимался только правый уголок рта, в то время как левый немного отставал. Из-за этого на мгновение симметрия нарушалась. Эта милая особенность лишь подчеркивала красоту и обаяние. Как-то само собой получилось, что он наклонился и коснулся ее губ.
Селина оцепенела.
Тревор тут же отпрянул.
– Простите.
Она едва заметно кивнула и невозмутимо повернулась к окну, чтобы посмотреть, как рабочие завершают приготовления к празднику.
Тревор взглянул на безупречный профиль.
– Вы очень красивая. – Господи! Разве способны избитые слова передать глубину чувств?
На щеках появился румянец.
– Спасибо.
Он наполнил ее бокал. Вино потекло по стенке, и Селина, поймав каплю кончиком языка, чуть смущенно улыбнулась.
Селина интриговала, удивляла умом, очаровывала непредсказуемой реакцией. Тревор сжал ее руку и поднес к стесненной груди, чтобы показать, как бьется сердце. Разве можно допустить, чтобы желанная, единственная на земле женщина поднялась на корабль Кэмерона?
Он окинул взглядом стройную фигуру: заметил, как облегает юбка изящные ноги и плоский живот, как обрисовывает корсаж мягкую грудь, заметно поднимающуюся при каждом вздохе, и снова посмотрел ей в лицо. Дыхание Селины участилось, и он сразу почувствовал ее волнение.
Воздух сгустился, как будто надвигалась гроза. Тревор смотрел долго и внимательно, пытаясь поймать хотя бы легкое движение, намек, подсказку. В углублении между ключицами тревожно бился пульс, и это означало, что скоро – очень скоро – они будут принадлежать друг другу.
Но только не сейчас.
Внезапная боль в сердце заставила протянуть руку и срывающимся голосом произнести:
– Вам когда-нибудь хотелось, чтобы вас обняли, Селина? Просто обняли и ничего больше?
Губы раскрылись, и послышался тихий вздох.
– А вам когда-нибудь хотелось обнять, Тревор? Просто обнять и ничего больше?
Он обнял – как будто объятие могло утолить их голод и восполнить невосполнимую пустоту.
Селина доверчиво склонила голову, безвольно обмякла, но уже спустя мгновение приподнялась и пристально посмотрела ему в лицо.
– Что случилось в Новом Орлеане? Вы вернулись… другим.
– Ничего особенного не случилось. Просто очень соскучился.
Помимо воли губы коснулись губ – поначалу невесомо, а потом все более настойчиво и требовательно. Страстный поцелуй продолжался бесконечно долго – до тех пор пока не закружилась голова.
Чтобы окончательно не утратить самоконтроль, Тревор отстранился.
– Пора вздремнуть, малышка, как приказала мадам Шарманте.
Он держал ее в объятиях до тех пор, пока она не уснула.
Едва проснувшись, Селина услышала странные звуки. Озадаченно осмотрелась и не сразу вспомнила, где находится. Подобралась к краю чердака и осторожно посмотрела вниз.
Тревор чистил Пантера – заботливо, ласково, умело.
Он поднял голову, увидел Селину и улыбнулся.
– А вот и наша соня.
Как ему удалось за такое короткое время стать еще красивее? Она улыбнулась в ответ и начала спускаться.
Не прерывая работы, Тревор повернулся спиной.
– Не буду помогать, чтобы не смущать.
Селина спустилась и остановилась рядом, с интересом наблюдая за работой. Широкая щетка энергично двигалась по блестящей черной шкуре коня. Но великолепное животное служило лишь фоном для разгоряченного физическим трудом прекрасного человека. Очень хотелось поднять руку и убрать с потного лба упругие завитки.
Разогретый воздух трепетал при каждом мощном движении, кружил голову таким знакомым, манящим запахом. Время будто остановилось.
– Не желаете ли совершить верховую прогулку? – церемонно предложил Тревор.
Селина обрадовалась.
– С удовольствием! А который час?
– Думаю, около двух.
– О боже! Мадам Шарманте точно меня убьет! – испугалась она и подхватила юбку, собираясь бежать.
Тревор властно сжал ее руку.
– Ну и ну! Неужели вы до такой степени в ее власти? Когда назначена встреча?
