Но сейчас он не мог позволить Селине безнаказанно расхаживать по залу под руку с Кэмероном и стоять рядом с видом холодного безразличия – особенно после того, как жестокая интриганка все утро играла с его чувствами, отлично зная, что в половине третьего должна встретиться с кузеном. Зачем ей понадобилось так бессовестно лгать? Если доверие потеряно…
Тревор собрался заговорить, но в этот миг рядом неожиданно возник отец.
– Мадам Бодерье? – Джастин галантно предложил вдове руку и неотразимо улыбнулся. – Не порадуете ли старика туром вальса?
Жизель вынуждена была принять приглашение и оставить избранника наедине с соперницей.
На долю секунды Тревор сосредоточился на миссис Керкленд, а затем поднял к губам бокал и, не спеша потягивая бренди, принялся невозмутимо осматривать зал.
Селина вспыхнула. Сердится. Отлично. Пусть немного пострадает. Разве ему не все равно?
Черт возьми! Хуже всего было то, что ему не все равно.
– Даже общество красивой женщины не оправдывает вашей грубости по отношению ко мне, Тревор. Не считаете, что не помешало бы извиниться?
Он опустил бокал, еще раз обвел взглядом зал и только после этого посмотрел на собеседницу.
– Мадам, если память мне не изменяет, это вы присоединились к нам самым бесцеремонным образом. Исправьте, если ошибаюсь, но я с вами не разговаривал. – Тревор не знал, как справиться с гневом. – А что касается извинений, миссис Керкленд, то извиниться должны скорее вы, чем я.
Он снова поднес к губам бокал, с большим трудом сохраняя самообладание. С какой легкостью кокетке удалось разрушить железное намерение игнорировать ее присутствие! Всего-то и потребовалось, что посмотреть бирюзовыми, как морская волна, глазами. Тревор заставил себя отвести взгляд, еле сдерживаясь, чтобы не спросить, почему она солгала, и подавить желание вновь заключить в объятия – несмотря на обиду и злость.
Он честно сравнивал с Селиной всех собравшихся дам и спрашивал себя, что его в ней так неумолимо притягивало. Некоторые из присутствующих могли затмить ее красотой, да и сам он, кажется, предпочитал женщин более высоких и статных. Разве не так? Почему-то вдруг возникло сомнение.
Тем временем отец искусно кружил по залу Жизель. Тревор не мог не оценить по достоинству яркую, чувственную красоту мадам Бодерье: тщательно уложенные и щедро, без лишней скромности, украшенные драгоценностями светлые волосы; идеальную фигуру, едва прикрытую и обтянутую откровенным платьем. Жизель заметила его взгляд, призывно улыбнулась и, посылая тайный ответ, слегка приподняла с плеча кавалера ухоженные пальцы. Тревор галантно отсалютовал бокалом, но не ощутил даже тени волнения.
Он посмотрел на Селину: медленно, дерзко, с ног до головы – и опьянел от нахлынувших чувств. Она, только она манила и притягивала. Разве он не знал этого раньше? Огонь и лед – вот что такое Селина Керкленд!
Дыхание сбилось, кровь бешено застучала в висках. Проклятье! Тревор едва не застонал – так захотелось ее обнять или хотя бы дотронуться. Следовало немедленно взять себя в руки.
– Прежде чем продолжится скучный спор об извинениях или вы выйдете из себя, хочу заметить, что мадам Шарманте поистине гениальна. Ваше платье бесспорное тому подтверждение.
И вновь совсем не то, что нужно. А она по-прежнему сердится.
Вот на мгновение зажмурилась, а потом открыла глаза и посмотрела в упор, как будто желая пронзить изумрудными стрелами.
Заметив, что Тревору вполне хватает самоуверенности открыто рассматривать других женщин в ее присутствии, Селина всерьез забеспокоилась, но когда бесцеремонное внимание сосредоточилось на ней, как будто для оценки и сравнения, нервы окончательно сдали, а руки задрожали так очевидно, что пришлось сжать кулаки.
– Больше вам нечего мне сказать помимо того, что мадам Шарманте сшила превосходное платье?
Тревор равнодушно посмотрел поверх голов, в пространство, однако что-то в его лице изменилось.
– Не понимаю: мы чудесно провели вместе утро, а теперь вы так себя ведете.
– Как же?
– Как наглый, самонадеянный грубиян. Что случилось? По-моему, вы должны объясниться!
– Ну вот. Сначала извиниться, а теперь еще и объясниться? Реальность может быть ужасной, моя маленькая наивная птичка. Сегодня нам удалось ненадолго погрузиться в волшебный мир, однако она все-таки настигла, да еще и сполна отомстила.
Селина почувствовала, что если немедленно не уйдет, то или расплачется, или ответит обидчику пощечиной. Ни слова не говоря, она повернулась и, расталкивая толпу локтями, решительно удалилась. Воспоминания о счастливом утре в теплых объятиях того, кто сейчас так больно ранил, отравляли сознание. Хотелось убежать из зала, скрыться, забиться в темный угол. Однако попытка спастись бегством потерпела неудачу: на пути внезапно возник настойчивый кавалер и пригласил на танец. На миг задумавшись, Селина решила, что нельзя позволить Тревору окончательно омрачить праздничный вечер, и подняла глаза на стоявшего перед ней высокого блондина. Джентльмен оказался хорош собой.
– С удовольствием потанцую с вами, сэр.
Незнакомец заключил ее в объятия и увлек в центр зала.
Тревор чувствовал себя так, словно только что разорвал в клочья не только Селину, но и собственную душу. Она не заслужила безжалостной отповеди, но раненая гордость не позволила сдержаться. Нужно было попытаться исправить ситуацию, причем немедленно.
Однако догнать Селину не удалось, так как пришлось танцевать с сестрой: заметив, что брат остался один, Фелиция воспользовалась моментом, подбежала и пригласила на вальс.
– О, мне так весело, Тревор! – без умолку щебетала девочка. – Вечер просто сказочный – даже несмотря на то что я сама едва не испортила праздник. Если бы Кэмерон и Селина меня не спасли, то оказалась бы по уши в дерьме.
– Не ругайся, сестричка. Грубость совсем тебе не идет. Так от какой же напасти избавили эти двое?
Заинтригованный многообещающим началом, Тревор кружил девочку по залу и в то же время пытался не выпустить из виду Селину, твердо решив при первой же возможности извиниться за свое агрессивное поведение.
– Только обещай, что ничего не скажешь папе.
Тревор нетерпеливо кивнул и снова обвел зал внимательным взглядом.
– Ну не тяни: выкладывай свою историю.
– Понимаешь, я без спроса взяла мамины гранатовые серьги: подумала, что все равно они когда-нибудь достанутся мне, – и пошла в лесную хижину Селины, куда она почему-то ходить не разрешает. А потом что-то произошло, и они потерялись… серьги. Кэмерон рассказал Селине о моем проступке, и она ужасно разозлилась. А мадам Шарманте ужасно разозлилась на Селину за то, что она поехала искать серьги вместе с этим несносным Кэмероном. Не знаю, о чем она хотела с ним поговорить, но только очень сердилась, а потом…
