– Эй, Фелиция, достаточно!
Чувство облегчения мгновенно избавило от гнева. Тревор повел сестру туда, где стоял Кэмерон, с бокалами прохладительных напитков в руках.
– Что это за приключение с мамиными серьгами, Кэм? Фелиция пыталась что-то рассказать, но я не очень понял. Нашли пропажу или нет?
На самом деле его интересовали вовсе не серьги.
Фелиция радостно захлопала в ладоши.
– Нашли, нашли! Но только тише, а не то папа…
Кэмерон строго взглянул на кузину.
– Это ты тише, коза. Снова взялась за свое.
– Что я такого сделала? – обиженно надулась Фелиция.
– Слишком много знаешь и еще больше болтаешь. – Кэмерон хмыкнул и отвернулся.
– И совсем не смешно. Знаешь что, Тревор… Селина на него рассердилась за то, что он обращается со мной как с маленькой. А потом мадам Шарманте начала всеми командовать, включая меня. Селина на нее тоже рассердилась, принялась кричать и говорить, что мы испортили ей день рождения, а потом даже пригрозила уйти в свою комнату и ни с кем не разговаривать до тех пор, пока мы не успокоимся. Никогда еще не видела ее такой злой.
Фелиция рассказывала с неподражаемым артистизмом, и Тревор от души расхохотался.
Кэмерон удивленно хмыкнул.
– Смотри-ка: когда хочет, вполне прилично лопочет по-английски.
– Прошу меня простить, – проговорил Тревор и внимательно оглядел зал. – Должен довести до конца одно дело…
Кэмерон застонал.
– О, только не это! Умоляю, не оставляй меня в няньках!
– Простофиля, – обиженно заключила Фелиция и удалилась.
– Почему твоя сестрица с утра до вечера за мной бегает? – пожаловался Кэмерон. – Надоела как колючка в сапоге. И куда подевалась Селина? Пунш уже согрелся, пока ее ищу.
– Не могу ответить ни на один из вопросов. – Тревор насмешливо улыбнулся. – Впрочем, постараюсь помочь со вторым пунктом. Простофиля? Забавно. Чувствую, что прозвище может прилипнуть.
Он похлопал кузена по плечу и отправился на поиски Селины – вовсе не затем, чтобы доставить к Кэмерону, а с намерением извиниться и увлечь в какое-нибудь укромное местечко.
Нестерпимо захотелось сейчас же, сию минуту обнять ее, прижать к груди и поговорить по душам наконец.
Но осуществить блестящий план так и не удалось. Селину он обнаружил в холле второго этажа в обществе неизвестного блондина. Оба сидели на канапе – непростительно близко друг к другу – и о чем-то оживленно беседовали. Но хуже всего оказалось то, что Селина взирала на собеседника тем же волшебным взглядом, каким утром, на сеновале, смотрела на него!
Когда Тревор показался на лестнице, Селина еще не остыла от гнева. Что ж, будет знать! Она тут же поцеловала удивленного кавалера в щеку, и тот не замедлил ответить тем же.
Тревор остановился как вкопанный и пронзил их осуждающим взглядом. После чего немедленно ретировался.
Селина подошла к перилам, чтобы проследить за его дальнейшими действиями. У основания изогнутой лестницы стояла вдова Бодерье – с бокалом в одной руке, а другую положив на соблазнительно пышное бедро.
Тревор остановился на полпути, так и не шагнув на следующую ступеньку, облокотился на перила и с подчеркнутым восхищением оглядел выставленные на всеобщее обозрение прелести.
У Селины оборвалось сердце: Жизель подняла бокал в приветственном тосте, и Тревор медленно, сладострастно улыбнулся, вальяжно подошел и отпил из ее бокала, театрально поднесенного к его губам.
В этот мучительный момент рядом с Селиной появилась мадам Шарманте и положила ей ладонь на плечо, заставив вздрогнуть от неожиданности.
– Пойдемте со мной. Пора поправить платье. – Она повернулась к молодому человеку. – Извините, мы на минутку удалимся.
Даже если бы Селина захотела отказаться, то все равно не смогла бы: маленькая ручка модистки держала крепко, словно железные тиски.
В спальне мадам бережно усадила Селину на подоконник. Слишком бережно. Сейчас в ее манерах не чувствовалось ни капли обычной агрессивной энергии.
– О чем только вы думаете, так опасно играя с чувствами этого человека? Такое поведение не превратит его в жениха, а, напротив, отпугнет так быстро и далеко, что не найдете. Как многому вас еще надо учить!
– Этот невинный поцелуй ничего не значил, да я и не думаю о джентльмене как о поклоннике.
– Нет, дорогая, я говорю вовсе не о месье Чарлзе, а о другом мужчине – о том, кого вы испытываете фальшивой нежностью к случайному кавалеру, которого уже через минуту забудете.
Селина похолодела; пальцы нервно сжали хрустальную подвеску на платье.
– Кого вы имеете в виду?
– Я говорю о Треворе, мадам.
– Он вовсе мне не жених. И никогда им не будет, по… по взаимному соглашению, – растерянно произнесла она.
Модистка накрыла ее руку теплой мягкой ладонью и посмотрела с пониманием.
– Нет, девочка, это не так. Доверьтесь опыту той, кто обладает способностью увидеть платье готовым прежде, чем раскроена ткань. Между вами все только начинается; необходимо время, чтобы отношения окончательно сложились и оформились. Наберитесь терпения и научитесь ждать.
Понимая справедливость совета, но сомневаясь в собственных силах, Селина склонила на плечо доброй наставницы голову.
– Это слишком сложно, слишком трудно. Я для него не больше чем игрушка. Он… он…
– Пугает?
Селина задумалась, хотела было возразить, но сдалась под решительным напором мадам.
– Да, наверное, вы правы. Действительно пугает. Мне не дано покорить такого мужчину: не хватит сил.
– Неужели вы чувствуете себя настолько слабой, что готовы сдаться при первом же испытании? А что, если он боится ничуть не меньше?
– Абсурд! С какой стати Тревору Андрузу меня бояться? К его услугам все женщины мира, а рядом мадам Бодерье… Разве я могу с ней тягаться?
– Послушайте меня внимательно, дорогая. Жизель Бодерье вам не соперница, так что не тратьте на нее ни минуты драгоценного времени. Будьте собой и ничего не бойтесь.
Мадам Шарманте крепко сжала руку Селены.
– Поверьте моим словам. Только страх стоит у вас на пути и безжалостно набрасывается на обоих. За вами красота, Селина. А еще некая… тайна. Но в те минуты, когда меркнет внутренний свет, в душе поселяется страх. Должна сказать, что человека, которого вы так упорно отвергаете, знаю с пеленок. Открою секрет: Тревор боится любви, – так что вам предстоит доказать ему, что искреннее чувство не таит ни малейшей опасности.
Мадам Шарманте поднялась и вышла так быстро, что Селина не успела ни возразить, ни согласиться, а осталась с миллионом вопросов в голове. Она повернула на запястье тонкий золотой браслет и тяжело вздохнула.
