Следующим утром, возле конюшни, Тревор ни за что не узнал бы нового знакомого, если бы не пронзительный взгляд голубых глаз – ярких, словно летнее безоблачное небо.
Человек, деловито и умело седлавший ухоженную лошадь, совсем не походил на того Волка, с которым он разговаривал в своем номере. Неряшливая борода и обвислые штаны бесследно исчезли. Тщательно выбритый и чисто вымытый, сыщик оказался весьма привлекательным мужчиной. Светлые блестящие волосы были аккуратно связаны тесемкой и ничем не напоминали вчерашнюю грязную бесформенную копну.
– В следующий раз побреетесь и помоетесь, когда закончите очередное дело?
– Конечно.
Когда Тревор вывел из конюшни Пантера, Волк, низко склонившись, подтягивал подпругу. Выпрямился, увидел нетерпеливо танцующего на месте могучего вороного жеребца и восхищенно замер.
Реакция ничуть не удивила. Чистокровный, благородный европейский конь, чьи предки давным-давно носили фризских и германских рыцарей в Крестовые походы, неизменно вызывал у американцев изумление и восторг.
Мускулистые бока вздрагивали от сдержанной силы, испытывая на прочность сбрую. Длинная иссиня-черная волнистая грива спадала до колен. От каждого удара копыта земля дрожала и гудела.
– Тише, Пантер. Тише, мальчик. – Тревор подошел и остановился, успокаивая коня.
Огромный жеребец застыл как вкопанный и с благородным почтением склонил голову, ожидая, когда хозяин сядет в седло.
Волк не заставил себя ждать и тоже взлетел на спину коня.
– Каким образом, черт побери, вам удалось раздобыть в Новом Орлеане лошадь драгоценной фризской породы?
Тревор основательно устроился, натянул поводья и с улыбкой повернул на запад.
– Купил в Европе, и с тех пор повсюду вожу за собой. – Он многозначительно вскинул брови. – Скажите, месье, откуда человек, живущий в дремучей глуши, может что-то знать о таких конях, как мой?
Словно не услышав вопроса, Волк невозмутимо отвернулся и пришпорил своего чалого.
Едва выехали из города и оказались на дороге, Тревор заговорил снова.
– Месье, вы меня игнорируете: не ответили на простой вопрос. Придется задать его снова: откуда вам известно про моего коня?
– Проклятье, мы только что отправились в путь, а вы уже допекаете. Надо было потребовать двойную плату.
Тревор широко улыбнулся.
– Кажется, у вас за душой немало секретов, месье.
Волк упорно смотрел вперед.
– Почему бы вам не прекратить твердить это отвратительно слово – «месье»? Думаю, пора заключить небольшую, но полезную сделку. Вопросы буду задавать я, чтобы знать, что именно ищу, а вы подержите язык за зубами. Вам незачем знать обо мне что-то еще, кроме того, что уже известно. Достаточно, что я готов вернуть вам сбежавшую невесту. Зато не потребуется дополнительно платить за развлечения в пути.
Тревор был бы не прочь перекинуться парой острых слов, чтобы хоть немного отвлечься от постоянной тревоги. Селина по-прежнему казалась безнадежно потерянной, хотя Волк уже успел выяснить, что ее видели в караване повозок вместе с переселенцами, и не сомневался, что сумеет найти. Спокойная уверенность сыщика чудесным образом укрепляла дух.
– Вы действительно считаете, что она примерно в неделе пути от нас?
– Если не случится какой-нибудь глупой неприятности, – пожал плечами Волк, – то догоним вашу леди за много верст от Сан-Франциско. Вовсе не испытываю желания долго терпеть ваше общество.
Тревору Волк очень нравился. Хотя внешне этот удивительный человек ничем не напоминал Кэмерона, своеобразное, пикантное чувство юмора и острый язык сближали его с кузеном. Постоянное добродушное подшучивание рассеивало мучительный страх.
– Надеюсь. Если собираетесь ехать вслед за ней до самого Сан-Франциско, то гонорар вам платить не за что. С тем же успехом я мог бы обогнуть мыс на пароходе и спокойно подождать в отеле.
Волк перехватил поводья и смерил спутника ледяным взглядом.
– Сделайте милость, потрудитесь в течение этих нескольких недель изображать подобие американского акцента.
– По крайней мере, в отличие от вас, я говорю на приличном английском. Вы же, в свою очередь, забавляете.
– Каким образом?
– Я свободно владею двумя языками. А вот ваш словарный запас, если не считать разнообразных ругательств, едва ли богаче, чем у ребенка.
– Говорю только то, что надо сказать, и тогда, когда требуется. Куда лучше, чем весь день болтать без умолку и при этом не сообщить ничего полезного. – Волк оглянулся на гнедую кобылу, привязанную к Пантеру. – А почему на спине этой лошади, которую мы тащим за собой для вашей леди, красуется мужское седло? Разве она не ездит боком, как все благородные дамы? Или в Новом Орлеане так принято?
Тревору показалось, что его открыто дразнят.
– Селина всегда поступает только так, как считает нужным, – невозмутимо парировал он.
– Хорошо. Мне нравится в женщине это качество. Вы сделали правильный выбор.
– Что именно вам нравится в женщине? – уточнил Тревор. – То, что она поступает так, как считает нужным, или что ездит верхом?
Волк насмешливо фыркнул и заговорил протяжно, подражая характерному южному произношению:
– Видите ли, мистер Андруз… сэр… разумеется, мне нравится то, что ваша дама ездит верхом. Полагаю, от этого мышцы на внутренней стороне бедер становятся гладкими и в то же время сильными. – Он ехидно улыбнулся. – Видимо, не зря вы присмотрели себе женщину с развитой, хорошо растянутой мускулатурой на ногах. Чтобы крепче обнимала вашу превосходную задницу. Так получилось само собой или у вас, сумасшедших французов, это обязательное условие?
– Дерьмо! – не выдержал Тревор. – Что за грубость?
– Ах господи! – насмешливой улыбкой произнес Волк. – И кто же это у нас так нехорошо ругается? Впрочем, готов поспорить, что, как только мы догоним леди и вежливо снимем шляпы, непристойная ругань сразу прекратится. То-то она удивится, увидев вас!
Несмотря на жару, Тревор похолодел. Что, если Селина откажется его принять?
Глава 21
Тревор знал, что не уснет. После двух недель погони Волк утверждал, что до каравана остался всего день пути. Он был готов мчаться всю ночь. Останавливали кроличьи норы – в темноте лошади могли повредить ноги. К тому же лошадям требовался отдых. Волк надеялся догнать Селину к следующему вечеру.
В последнее время он особенно докучал насмешками, но Тревор понимал, что таким образом спутник пытается снять нервное напряжение.
Надо признать, это ему действительно удавалось.
Волк сидел, скрестив ноги, и смотрел в костер.
– Завтра на закате получишь свое.
