Но тут Шуйский, спохватившись, замолчал. А, вот где они все после собора были – слушали посошных, подумал Маркел. А Шуйский строго сказал:
– Ладно, Елизарий это Елизарий. А я тебя зачем позвал? Хочу еще раз сказать: князь Семен мне говорил, что ты мой хлеб зря есть не будешь. Да и что хлеб! Если ты меня порадуешь, так и я в долгу не останусь, так и знай! Потому что вижу, что тут с этим народом толку не добьешься, а одна надежда на тебя. И еще вот что. Тут, сам видишь, у меня много забот и я на виду. А ты человек маленький и незаметный. Но сметливый! И ты узнаешь и мне скажешь, кто убил царевича.
– А если не убил, а сам убился, тогда как? – спросил Маркел.
– Тогда скажешь, как убился, – сказал Шуйский. – Мне нужно правду знать. Мне нужно! Очень! Понял?
Маркел на это кивнул.
– Вот и всё пока что, – сказал Шуйский. – Надо будет – призову тебя. А не надо – сам не приходи. Даже если резать будут! Ну да тебя разве зарежешь, вон верткий какой! – сказал он уже даже будто с завистью. И тут же быстро прибавил: – Ну, ладно, иди. Бог тебе в помощь, иди! – и даже махнул рукой.
Маркел поклонился, повернулся к двери и вышел и надел шапку уже за порогом. Тот человек, который приводил его, теперь повел обратно. Маркел шел за ним и думал, что Шуйскому тоже непросто, он же тоже вертится как уж, у него же старшего брата в прошлом году задушили, а до этого сперва сослали, а зато младшего женили на Борисовой жены сестре, и как теперь Шуйскому быть? Вот он и вертится. А тут еще этот Вылузгин, которого Борис ему нарочно дал в подручные, чтобы Вылузгин толкал его под руку, когда только можно. Вот он и толкает! Потому что это же и вправду – как это допрашивать, когда вокруг все стоят и, рты разинув, слушают? Эх, этот Вылузгин-налим, подумал дальше Маркел, от него нужно держаться подальше!
Но только он так подумал, как они уже пришли, Маркел открыл дверь и увидел, что у них в бывшей холопской все уже в сборе и уже даже сидят за столом и закусывают. А в красном углу, под образами, сидит сам Вылузгин и на Маркела с ухмылкой поглядывает! Эх, сколько раз зарекался, подумал Маркел, ни про что не зарекаться, ну да теперь уже поздно! И поприветствовал их всех, а они ему ответили. А Вылузгин еще добавил:
– Вот я, наконец, и встретился с тобой, Маркел, а то раньше все не доводилось! – И тут же добавил: – Садись! – и даже указал куда.
Маркел туда и сел – это напротив Вылузгина, с краю. Вылузгин посмотрел на Маркела, усмехнулся будто добродушно и сказал:
– Ты угощайся, угощайся, на нас не смотри, мы давно уже здесь сидим. – И подождал, пока Маркел накладывал себе в миску, а после кивнул, и Маркелу налили. Тогда Вылузгин еще сказал: – Будь здрав, Маркел! И мы вместе с тобой! – и с этими словами поднял свою чарку.
И все остальные тоже подняли, и вместе с ними Маркел, и они выпили и принялись закусывать. После Вылузгин сказал, продолжая закусывать:
– Мне про тебя много говорили, Маркел. Говорили, что боярин на тебя крепко надеется. Ты же, говорят, только ты не обижайся, ты как борзой по следу ходишь! Злодея чуешь за версту!
– Ну, за версту не за версту… – сказал Маркел и усмехнулся.
– А за сколько? – спросил Вылузгин.
– За полверсты, – сказал Маркел, да так, что было непонятно, он это всерьез сказал или так, к слову. Подьячие начали между собой переглядываться. Тогда Вылузгин, к ним обращаясь, сказал:
– Это же Маркел Косой! Вы что, разве ничего про него не слыхали? У князя Семена в Разбойном приказе Маркел! Да этой зимой за Коломенской заставой атамана Ногтя кто перехватил?
Все сразу посмотрели на Маркела. Маркел даже засмущался и сказал:
– Ну, там был не я один.
– Так ведь и здесь ты не один, – весело продолжил Вылузгин. – Вон здесь нас сколько! И сколько еще не выпито! – И посмотрел на Овсея. Овсей взялся наливать. А Вылузгин опять спросил, теперь уже серьезным голосом:
– Ну и как тебе здесь? Нашел уже чего? Или пока что нет?
– Пока не знаю, – сказал Маркел. – Надо еще посмотреть.
– Ну, смотри, смотри, – сказал Вылузгин. – Тебе куда спешить? Твой князь Семен вон где, в Москве. А у нас боярин Василий, этот вот где – прямо на ухо дышит. Поэтому нам смотреть надо быстро!
– Ну и много ли вы насмотрели? – спросил Маркел.
– Много не много, а всё наше, – сказал Вылузгин. – Мы, конечно, не такие ловкие, как ты, мы сами ничего не чуем, а что нам скажут, в то и верим.
– Ну и во что же вы поверили? – спросил Маркел.
– В то, что народ не обманешь, – сказал Вылузгин. – Народ все видел и все слышал. И уже завтра начнем брать.
– Кого? – спросил Маркел.
– Да тех, кто Михаила Битяговского, государева дьяка, убил!
– А кто царевича убил – тех как? – быстро спросил Маркел.
– А кто тебе сказал, что будто его кто убил?! – так же быстро, но очень сердито спросил Вылузгин.
– Так говорили же, когда мы сюда ехали, – сказал Маркел.
– Ну, это когда ехали! – сказал Вылузгин насмешливо и даже осмотрел своих подьячих, потому что было ясно видно, как ему очень хочется поддеть Маркела. И Вылузгин еще сказал:
– Тогда говорили одно, а теперь уже заговорили другое. Потому что когда их одного против другого поставишь да дашь крест поцеловать, ох они тут много чего начинают рассказывать, Яков только успевай записывать!
– Что успевай? – спросил Маркел.
– Ну! – сказал Вылузгин. – Мало ли. – Потом не стерпел и добавил: – Да вот хотя бы то, кто первый начал Битяговского с коня стаскивать, кто его первый ударил.
– Как стаскивать? – спросил Маркел. – А говорили же, что ворота были закрыты и он с коня и так сошел и стал стучаться. Значит, с коня его никто не стаскивал.
– Ну, не с коня, а все равно, убили же! – очень сердито сказал Вылузгин. – Ведь же убили? Убили! И вот про это нам сегодня, может, сорок человек сказали, а вот про то, что убили царевича, ни один не говорил! Почему так?
Маркел молча пожал плечами.
– Вот так! – радостно продолжил Вылузгин. – Потому что государь царевич сам убился, и это все видели! Да и государь царевич ни от кого не прятался, зачем ему было прятаться. Государь царевич был у всех на виду.
– У кого? – спросил Маркел.
Вылузгин помолчал, пооблизывал губы, но не стал кричать, хотя ему очень хотелось, а продолжал вполне спокойным голосом:
– Ты, Маркел, не забывайся. Я думный дьяк, ко мне в думе бояре не смеют так обращаться, перебивать меня, потому что, еще раз повторяю, я думный дьяк. Ну да ладно, чего с тебя взять. Много ты знаешь! А вот послушай, что другие знают. Как оно тогда было с самого начала? Государыня вдовая царица и государь царевич были у обедни, после пришли к себе и царевич стал проситься погулять, пока за стол садиться. Она его и отпустила. И он пошел. А с ним пошла Арина Тучкова, нянька, и Марья Колобова, постельница. А там во дворе его уже ждали ребятки, их было четверо. Это Петрушка Колобов, этой же Марьи сын, и Баженко Тучков, сын этой же Арины, и еще двое сторожевских, Ивашко Красенский и Гришка Козловский. И они все впятером сразу пошли под стену, где яблони, и стали там играть в тычку. Это значит тыкать ножом в землю. Понятно?
