– Ты на Лильке жениться собрался? Зря. Да я, если хочешь знать, удачу тебе принесла. С ней ты бы пропал, спился б, только слепой этого не видит.
– Ищи па… пароль, – хмуро напомнил он, чем ей конкретно следует заниматься.
– И пожалуйста.
Дана схватила сто баксов, вошла в комнату, легла на отведенные ей кресла и рассматривала купюру. Ну, ничего в ней особенного, ничего, а должно что-то быть. Эта банкнота ничем не отличается от других. В левом уголке на узорчатой полоске цифра «сто» с параллельными черточками, в правом углу такая же цифра. Под обеими надписи – в левом углу мелко «FEDERAL RESERVE NOTE» и крупно в правом углу «THE UNITED STATES OF AMERICA». Под первой надписью две буквы и ряд цифр, под второй…
Дана вернула глаза на номер. Что-то знакомое… где-то она видела те же буквы… те же цифры… Нет, точно видела, совсем недавно. FB и цифры… а за ними еще две буквы и одна цифра… Да, видела, только не на этой купюре, а написанными от руки… Недавно. А «недавно» связано только с Галдиным! Дана подскочила и заметалась в поисках ежедневника, возможно, там… Нашла. Пролистнула веером листы, вот она – запись. Дана сравнивала каждую букву, каждую цифру…
– А! – завизжала она и подпрыгнула. – А!
В комнату вбежал Богдан, а она прыгала на креслах и дико визжала, потрясая купюрой.
– «Ск… корую» вызвать? – раздался бесстрастный голос Богдана.
Его ничем не удивишь, но сейчас Дана его удивит. Она подскочила к Богдану и потащила его к креслам, заставила сесть, не объясняя причин безудержной радости, потом положила ему на колени ежедневник и купюру:
– Вот. Смотри! Он переписал номер купюры в ежедневник. Я же говорила: она не случайно лежала в сейфе! Не случайно!
– И что? – не разделил ее радости Богдан.
– Как что? Это значит… – Но объяснить, что это значит, она не смогла, не знала. Дана стала на колени, с минуту думала, глядя на уже не загадочные цифры, а все равно недоступные. – Понимаешь, это какие-то важные цифры, раз он записал их в дневнике, а купюру положил в сейф. Записал, чтобы не забыть. Наверное, у него память не очень… Это явно код, как в сейфе, только длинный.
– Д… два кода, – сказал Богдан, водя пальцем по купюре. – Вот.
Он указал на цифровую запись в дневнике Галдина, сделанную внизу номера банкноты, состоящую из четырех цифр и одной буквы, а потом… Дана придвинулась к нему поближе, потому что меленький шрифт на купюре ей плохо был виден, а Богдан пальцем водил у портрета Франклина.
– Вижу, вижу, – со щенячьим восторгом пробормотала Дана. – Он переписал все цифры с купюры… Богдан, а на сейфах есть двойной код?
– Н… не знаю.
– Что же это значит? Он переписал и верхние цифры, и малюсенькие… Я теперь спать не смогу, я должна выяснить. Еще и ключ к этим цифрам прилагается. Богдан, он где-то спрятал сокровища, я уверена. Слушай, а твой этот… вор на пенсии, не подскажет, что может открыть ключик, м?
– Н… не знаю. – Он встал и пошел в прихожую.
– А давай его спросим? Ты куда?
– В т… т… тренажерный зал.
– Богдан, лучше помог бы мне подумать…
– Ду… ду… думай.
И захлопнул за собой дверь. Поразительно нелюбопытный человек! Негодуя на него, Дана заходила по комнате, но открытие явилось столь огромным, что она вернулась к купюре и записям Галдина. Как связать цифры и ключ? Гадала-гадала, листала-листала ежедневник и записные книжки, думала до кипения мозгов. Возможно, подскажет компьютер, если она проникнет в него. Дана принесла из кухни ноутбук, поставила его на ковер, легла на живот и включила.
Она металась, не понимая, откуда идет навязчивый трезвон, металась в поисках убежища, подозревая, что эту пытку организовали с целью свести ее с ума. И вдруг кошмар кончился, как только распахнулись глаза, и Зося увидела привычную обстановку квартиры, правда, трезвон из сна перешел в явь, но уже не пугал. Зося приподнялась на локте, сняла трубку.
– Добрый день, Зося, это ваш агент.
– Здравствуйте, – узнала голос детектива Зося.
– Вы правы, у Богдана живет женщина, судя по всему, молодая.
– Вы видели ее? – окончательно выходя из отупения после сна, спросила она, радуясь, что просчитала верно.
– Не видел, но слышал. Утром я вошел в подъезд, стоял на площадке и слышал визг женщины… девушки. Да, думаю, это юная девушка.
– По какому поводу она визжала?
– Не могу сказать, в этом доме изоляция отличная, голоса были неразборчивые. Богдан с утра поехал в тренажерный зал, пробыл там…
– Мне нужна девушка, – прервала отчет Зося. – Следите за ней, сфотографируйте ее. Или нет… Как только она выйдет из квартиры, позвоните мне, но глаз с нее не спускайте.
Зося положила трубку, упала на подушки, некоторое время лежала, собираясь с мыслями. Потом она, увидев стрелки напольных часов – а было около пяти вечера, – подскочила. Завтрак и обед одновременно состояли из двух вареных яиц и трех небольших чашек кофе, выпитых второпях. Зося тщательно навела красоту, словно она способна обмануть Каткова, – и он обязательно выболтает что-нибудь ценное для нее. Не слишком обольщалась, ну а вдруг? Кажется, он выпал в осадок от нее, просто слюной изошел – осел. Зося была недовольна: спала слишком долго, от этого, видимо, и разболелась голова. К тому же следовало раньше выйти из дому и забрать пистолет, а не дрыхнуть день целый.
Подъехала к парку без пяти семь, увидела Каткова, который медленно дефилировал у входа, однако спокойно выкурила сигарету, разглядывая небрежно одетое чучело с красноватой рожей, вытирающее мятым платком шею. Как таких в прокуратуру берут? Три минуты восьмого, пора…
– Здравствуйте, – сказала Зося, подойдя к Каткову со спины.
– А! – расплылся он в омерзительной улыбке. – Вы почти вовремя. Прогуляемся? Погодка чудненькая, ветерок…
Имея рост, намного превышающий недомерка Каткова, Зосе приходилось наклонять голову, чтобы услышать монотонный бубнеж:
– Со следователями не любят встречаться. Случается, договариваешься о встрече не раз, учитывая, что в прокуратуре люди чувствуют себя стесненно, а те не приходят. И тогда повестку мы посылаем, чтобы уж наверняка…
Катков снизу пульнул в Зосю пламенным взглядом, который ей показался до смешного глупым, ибо обольститель из него, прямо скажем, с большим знаком минус. Но вступительная речь открыла ей, что он не так-то прост, как кажется, приплел повестку сладкой интонацией, явно запугивая. Зосе захотелось побыстрее отвязаться от него:
– Должна вас огорчить: я не вспомнила сплетен о Галдине.
– Да? Как жаль… А роман с Астрахановой?
Зося приостановилась:
– Так это когда было. И Астрахановой давно нет, и Галдина тоже. (Да, да, – покивал он.) Его застрелили. А Астраханова своей смертью умерла?
