Должность командира I батальона занимал штурмбаннфюрер СС Гетц Перш
[192], II – оберштурмбаннфюрер СС Вальтер Беллвидт
[193], III – штурмбаннфюрер СС Артур Клингемайер
[194], а затем – гауптштурмфюрер СС Польстерманн. Известен и еще один офицер, на 1 марта 1945 года служивший в батальоне – это штурмбаннфюрер СС Фридрих Бойтлер
[195].
В апреле 1945 года 2-й батальон полка был выведен в район севернее Берлина и с этого момента действовал отдельно
[196].
Одним из военнослужащих полка был семнадцатилетний гренадер СС Юрген Муз, добровольцем вступивший в «Лейбштандарт» в начале 1945 года. В своем дневнике Муз описал систему подготовки молодых новобранцев в 1-м учебно-запасном батальоне СС в Шпреенхагене и формирование полка СС «Фальке». Эти воспоминания интересны прежде всего тем, что относятся они к последнему периоду войны. Муз писал: «При зачислении в часть все идет по заведенному порядку: получение обмундирования, потом – марш по лесам и полям со всеми пожитками, упакованными за спиной. Когда уже начало темнеть, слышим команду “Стой!”. Вокруг – зимний пейзаж, везде и всюду ни одного дома. Растерянные, озадаченные лица призывников.
Вместо казарм или бараков располагаемся в жалких землянках, это наше жилье… Двухъярусные нары застелены только соломой. Большие бумажные мешки служат вместо подушек. В таких мешках в Берлине хоронят погибших при авианалетах…
Следующим холодным январским утром из разношерстной толпы гражданских, учащихся школ Напола
[197], фюреров Гитлерюгенда и РАД, мы превратились в солдат, одетых в одинаковую форму цвета фельдграу… Условия были почти первобытными… Между условиями жизни в этом лагере и на фронте действительно нет никаких различий.
Молодые призывники, почти все – курсанты (кандидаты на офицерское звание), знают все, что им полагается. Больше нет никакого «ура-патриотизма» и никакого фанатизма. Многие из ребят уже лишились своей исконной родины. Обучение проходит под лозунгом: “Тяжело в ученье, легко в бою!”…
Мы получили пятнистое камуфлированное обмундирование войск СС. Наши задачи были также расширены. К постоянным дневным и ночным тренировкам и караулам, в которые мы якобы ходили, добавились также работы по сооружению противотанковых заграждений на улицах и настоящая караульная служба. Когда в Берлине объявлялась воздушная тревога, мы спускались в дежурку, чтобы быть готовыми на случай выброски вражеского десанта. Спать приходилось очень мало, а из-за плохого снабжения мы были вконец истощены. Несмотря на все это, мы продолжали нести свою службу…
Как-то раз перед всем батальоном была проведена показательная казнь 17-летнего дезертира. Это произвело на нас удручающее впечатление.
Наказанием за незначительные проступки обычно служил знаменитый «звездный марш». Это означало ночной марш-бросок с ранцем за спиной, полным кирпичей, от одного поста до другого, причем каждый такой пробег строго фиксировался в батальонных документах. А поскольку желающих смухлевать было много, то каждый кирпич был снабжен служебной печатью.
В начале апреля меня в последний раз навестила мать… Пока я провожал мать до половины дороги, с востока доносились отдаленные залпы артиллерии, а с запада ветер доносил запах гари пожаров… На востоке лежал Одер, на западе – Берлин.
Тучи на небе сгущаются. Но, несмотря на все мрачные предзнаменования, мы, молодые, готовы сражаться. Атмосфера накалена до предела. Мы ждем последнего сигнала тревоги»
[198].
Вот такими были настроения у молодых солдат войск СС перед последними сражениями: чувство долга перед Родиной и фюрером превалировало над всеми другими чувствами. Однако не нужно забывать, что уровень подготовки этих молодых солдат был крайне низким (от силы два месяца), а вооружение и оснащение – крайне недостаточным. Тем не менее, они были готовы вступить в неравную борьбу с вражескими армиями.
Иностранные добровольцы в дивизии СС «30 января»
Отдельно отметим, что хотя эта дивизия и являлась немецкой (то есть была укомплектована имперскими немцами – рейхсдойче), в ее составе было немало восточных добровольцев. О ситуации в 32-м саперном батальоне СС мы уже рассказали выше; что и говорить, это была даже более чем многонациональная часть. В этой связи снова вернемся к унтерштурмфюреру СС Василию Антонову. Дополнительный розыск информации об этом человеке
[199] позволил установить, что лейтенант Красной армии Василий Григорьевич Антонов родился 13 августа 1921 года в Казани, по профессии учитель, служил в 816-м стрелковом полку РККА. 16 мая 1942 года он попал в плен в Керчи. Есть данные, что еще в сентябре 1943 года Антонов находился в лагере военнопленных, имел лагерный номер IIB/121991. Затем Антонов добровольно вступил в ряды германских вооруженных сил, записавшись в один из волго-татарских батальонов вермахта
[200] (очевидно, как уроженец Казани), где и заслужил свои немецкие награды, в том числе и пресловутую «золотую планку отличия за храбрость». Сложно однозначно сказать, что это была за награда. Логично было бы предположить, что это была Золотая пряжка за ближний бой, однако в списке кавалеров этой престижной награды Антонов не значится. По нашему же мнению, это была одна из высших степеней Знака отличия для восточных народов, возможно, даже I класса, «в золоте».
