По возвращении я представил доклад штурмбаннфюреру Эрнсту и получил новый приказ – 18 апреля не позднее пяти часов явиться к гауптману Хилле, командиру I батальона 1237-го фанен-юнкерского полка, который сменил 32-й полевой запасной батальон СС в районе канала Одер – Шпрее. Командный пункт Хилле находился на южной насыпи канала, прямо на Раутенкранцском мосту. Там как раз планировалась контратака, я должен был поддержать ее огнем. Я выехал уже ночью, как раз вовремя, чтобы успеть явиться к гауптману Хилле в назначенный срок. Со мной были водитель БТР, штурмманн Клукхольм, и радист, штурмманн Цент»
[363]. Одновременно к Раутенкранцскому мосту немцы начали стягивать и другие резервы, в частности 32-й саперный батальон СС.
Отметим, что наличие в зоне боевых действий венгерского строительного батальона, а также активное применение на фронте частей Фольксштурма дало основание некоторым авторам, в частности Э. Бивору, утверждать, что на передовые позиции дивизии СС «30 января» были посланы подразделения, состоявшие из венгров, которые, наравне с солдатами Фольксштурма, были принесены в жертву для спасения регулярных войск. Бивор также приводит послевоенное высказывание командира 13-й роты 88-го полка СС унтерштурмфюрера СС Гельмута Шварца: «Штаб использовал этих людей в качестве пушечного мяса»
[364]. Однако на самом деле использование Фольксштурма было вызвано лишь военной необходимостью и нехваткой на фронте других частей, а не какими-то зловещими планами «спасти регулярные войска» за счет ополченцев – ведь других войск в распоряжении командования просто не было. Неправильно и спекулировать наличием на фронте подразделений венгерских строителей. Действительно, что еще оставалось делать в этой ситуации и немецкому командованию, и самим венграм, захваченным врасплох советским наступлением? Естественно, что их попытались использовать на фронте, тем более что отводить их было особо некуда, но поскольку боеспособность строительных частей, не говоря уже о боевом духе, была меньше минимальной, то большая часть из них просто разбежалась. Хотя наверняка отдельные венгерские добровольцы все же сражались вместе с немцами до конца.
Что касается позиций II и III дивизионов 32-го артиллерийского полка СС вблизи Линдова (южнее, II дивизион) и Хохенвальде (III дивизион), то они уже являлись передним краем. II дивизион гауптштурмфюрера СС Альфреда Маттауша поддерживал своим огнем действия подразделений полка СС «Фальке». Командир III дивизиона гауптштурмфюрер СС Гюнтер Партоунс был тяжело ранен и эвакуирован в госпиталь (вскоре он умер от ран), его заменил оберштурмфюрер СС Фридрих Одой.
В целом, в течение дня 17 апреля части 33-й армии продвинулись вперед на 5–6 км. По советским данным, «противник перед фронтом армии, опираясь на заранее подготовленные позиции, огнем и неоднократными контратаками силою до двух батальонов пехоты с танками и самоходными орудиями оказывал ожесточенное сопротивление наступающим войскам армии»
[365].
После относительных неудач на направлении главного удара Г.К. Жуков начал подстегивать наступательный порыв своих войск приказами. В частности, он приказал 33-й армии во второй половине дня 17 апреля ввести в сражение 2-й гвардейский кавалерийский корпус и 18 апреля 1945 года «ударом с юга во взаимодействии с частями 1-й гвардейской танковой армии овладеть юго-западной частью Берлина»
[366].
Вечером этого же дня командующий 1-м Белорусским фронтом отдал своим войскам еще один приказ:
«1. Немедля развить стремительность наступления. Если допустить медлительность в развитии Берлинской операции, то войска истощатся и израсходуют все материальные запасы, не взяв Берлина.
2. Всем командармам находиться на НП командиров корпусов, ведущих бой на главном направлении. Нахождение в тылу войск категорически запрещаю.
3. Всю артиллерию, в том числе большой мощности, подтянуть к первому эшелону и держать ее не далее 2–3 км за эшелоном, ведущим бой. Действия артиллерии концентрировать на тех участках, где решается задача на прорыв. Иметь в виду, что до самого Берлина противник будет сопротивляться и цепляться за каждый дом и куст, а потому танкистам, самоходчикам и пехоте не ждать, пока артиллерия перебьет всех немцев и предоставит удовольствие двигаться по чистому пространству.
4. Бейте беспощадно немцев и двигайтесь вперед днем и ночью на Берлин, тогда Берлин будет очень скоро наш»
[367].
В общем, теперь 1-й Белорусский фронт собрался еще более активизировать свои усилия.
18 апреля
Как отметил В.Тике, «именно 18 апреля следует считать началом битвы за Берлин и последней битвы за Германию. Немногие уцелевшие немецкие войска, сражавшиеся с мужеством отчаянья и еще способные одерживать отдельные победы местного значения, оказались повергнутыми в хаос, который разверзся перед ними»
[368].
V горный корпус СС из всех своих скудных сил сопротивлялся натиску 33-й армии южнее Франкфурта-на-Одере. 17 апреля Хайнрици решил усилить корпус, придав ему 23-ю дивизию СС «Недерланд», однако переброска этой дивизии сильно затягивалась нехваткой горючего, так что надеяться на ее быстрое прибытие не приходилось. А уже вскоре из-за изменения обстановки об этой идее забыли и «Недерланд» перенаправили на другой участок фронта.
Главные силы 33-й армии перешли наступление в 10:50 по московскому времени, после двадцатиминутной артиллерийской подготовки. Однако боевые действия на основных направлениях разгорелись еще до этого времени.
После того как части 62-го стрелкового корпуса вышли к каналу Одер – Шпрее, немцы оказались в затруднительном положении. Чтобы вновь превратить канал Одер – Шпрее в передовую линию обороны, 1237-й гренадерский полк 286-й пехотной дивизии, накануне сменивший 32-й полевой запасной батальон СС, получил приказ закрепиться вблизи моста у Раутенкранца и выдвинуться к каналу Одер – Шпрее.
Как мы помним, унтерштурмфюрер СС Харниш, артиллерийский наблюдатель I дивизиона 32-го артиллерийского полка СС, был направлен в I батальон 1237-го фанен-юнкерского полка гауптмана резерва Альфреда Хилле
[369] с заданием организовать артиллерийскую поддержку пехоты на подступах к каналу. К пяти часам утра Харниш на своем бронетранспортере прибыл к мосту у Раутенкранца. Как оказалось – зря: командир 1237-го полка майор Гесслер по радио передал новый приказ: не теряя времени, отправляться в расположение подчиненной 1237-му фанен-юнкерскому полку боевой группы, основу которой составлял 32-й саперный батальон СС, усиленный подразделениями 32-го учебно-полевого батальона СС (как утверждает Р. Ландвер, это были подразделения, не вошедшие в группу Краусса
[370]). Полевой запасной батальон совсем недавно получил пополнение личным составом из числа бывших солдат люфтваффе и кригсмарине, которые даже не успели сменить свою старую униформу. В каждой роте саперного батальона насчитывалось около 100 бойцов. Командовал боевой группой гауптштурмфюрер СС Лоренц Френкен, командир 32-го саперного батальона СС.
