Таким образом, Краусс во главе сводного отряда солдат разных родов войск осуществил успешный прорыв через пылающий Хальбе. Однако, хотя прорваться через село им и удалось, но опасность далеко не миновала: советские артиллерия и минометы вели по лесу непрерывный огонь. Начался неизбежный распад. «Повсюду лежали раненые и убитые, военные рядом с гражданскими. Здесь моя группа рассеялась; по одиночке и небольшими кучками – все устремились на запад. Вся солидарность тут же распалась. Эта масса людей уже не поддавалась какому бы то ни было контролю. Дисциплина была забыта», – вспоминал Краусс
[463].
Низкий боевой дух и трудности с дисциплиной, с которыми столкнулся Краусс, были характерны для всей 9-й армии. Как заметил один из участвовавших в прорыве немецких офицеров: «Основная масса солдат была истощена физически и не хотела больше сражаться»
[464]. Командир 550-го зенитного дивизиона СС гауптштурмфюрер СС Хохенгасснер рассказывал: «Происходили страшные сцены, офицеры думали только о себе, солдаты бесцельно бежали, бросая раненых, русские снова и снова атаковали нас со всех сторон, и мы несли тяжелые потери, сопротивления больше никто не оказывал, каждый действовал по собственному усмотрению»
[465]. Хотя отдельным командирам благодаря собственной отваге и мужеству еще удавалось повести за собой своих людей и тех, кто отстал от своих частей и прибился к их подразделениям, но это было скорее исключением, чем правилом. Были и совсем уж необычные моменты: так, следовавших за самоходкой Берманна немецких пехотинцев вели две девушки-связистки, которые, как могли, подбадривали потерявших боевой дух солдат.
В целом же войска уже не представляли собой единое целое, превратившись в бегущую, охваченной паникой толпу. Командир 32-й дивизии СС Кемпин вспоминал о конце 9-й армии: «Я мог восстановить контроль над ситуацией только благодаря моим голосовым связкам и моему штабу, в составе начальника оперативного отдела Ленца, начальника разведотдела профессора Ваккера, адъютантов Денера и Брауна (гауптштурмфюрер СС Густав Браун. – Р.П.). Остатки 9-й армии в основном представляли собой толпу задерганных и лишенных всякого руководства солдат. Многие офицеры и унтер-офицеры срывали с себя знаки отличия. Солдаты, как стадо баранов, бежали вслед за “вожаком”, который едва ли мог взять на себя обязанности командира роты или мог вывести их из окружения. Никакого упорядоченного руководства больше не существовало, повсюду царил полнейший хаос»
[466].
Несмотря на все эти трудности, после прорыва у Хальбе остатки 9-й армии стекались к лесничеству Массов. Сюда же прибыл командующий армией генерал пехоты Буссе. Немцам предстояло пройти еще около 60 км на соединение с 12-й армией. Окрыленный тем, что из котла удалось вывести часть боеспособных войск, Теодор Буссе был настроен весьма воинственно, собираясь силой добывать у противника горючее для имеющейся бронетехники – весьма многообещающее заявление, с учетом всех имеющихся обстоятельств.
Здесь же собирались остатки 550-го зенитного дивизиона СС. Дивизион понес тяжелые потери у Хальбе, среди прочих погиб врач дивизиона лейтенант доктор Коссманн. На примере этого дивизиона мы продемонстрируем, в каких условиях проходил дальнейший отход 9-й армии. Организовав колонну из автомашин с буксируемыми орудиями, самоходных зениток и грузовиков, командир дивизиона Хохенгасснер продолжил движение на запад. Маршрут проходил через Тёпитц – Эгсдорф – Церенсдорф, к имперскому автобану № 96. Эсэсовцы отходили под постоянным обстрелом советской артиллерии и налетами авиации. По мере движения в машинах заканчивалось топливо, и их пришлось бросать, сильно ощущалась нехватка боеприпасов для еще имеющихся зенитных орудий. С такими же трудностями столкнулись и остальные части и подразделения 9-й армии. Так что оптимизм Теодора Буссе был весьма преждевременным. Немецкие колонны были в буквальном смысле затравлены противником.
Несмотря на это, немцы сумели доставить советским войскам немало трудностей. По советским данным, 9-й армии удалось довести общую численность прорывающейся группировки до 45 000 человек (о том, что большая часть этих сил была дезорганизованной толпой, советские историки скромно умолчали), после чего она возобновила атаки против частей 3-го гвардейского стрелкового корпуса генерал-майора П.А. Александрова и прорвала его фронт на стыке 50-й и 54-й гвардейских стрелковых дивизий в районе Мюккендорфа, образовав двухкилометровую брешь. Используя эту брешь, несмотря на сильный артиллерийский и минометный огонь, который вели советские войска с севера и юга, немцы, сначала небольшими группами, а затем и целыми колоннами, начали прорываться в лес восточнее Куммерсдорфа. На этом направлении 9-й армии противостояли части 71-й механизированной бригады, часть сил 117-й гвардейской стрелковой дивизии и 68-я отдельная гвардейская танковая бригада
[467].
Так что дальнейшее развитие прорыва в сторону 12-й армии застопорилось уже после полудня, у шоссе Цоссен – Барут (имперский автобан № 96). Советские войска организовали в этом районе целую сеть опорных позиций с противотанковыми орудиями и пулеметами, каждая из которых представляла для немцев серьезную угрозу. На одном из участков пути дорогу колонне 550-го зенитного дивизиона СС преградила советская опорная позиция. Полностью простреливая дорогу, красноармейцы делали невозможным всякое передвижение, заблокировав путь. В этих условиях Хохенгасснер собрал 25 добровольцев из своего дивизиона и лично повел их на штурм. С отчаяньем обреченных эсэсовцы сокрушили противника, уничтожив несколько противотанковых орудий и пулеметов и захватив в плен 12 красноармейцев (которые вскоре бежали)
[468].
Однако такие отдельные успехи никак не могли повлиять на общий исход дела. Тяжелое положение войск 9-й армии усугублялось тем, что обстановка была неясной, какие-либо сведения о противнике отсутствовали, а войска – дезорганизованы. Вынужденный командир штурмового орудия оберштурмфюрер СС Берманн вспоминал: «Мы продолжали стоять на шоссе Цоссен – Барут. Ситуация была неопределенной. Пехота уже обогнала нас. Мы тоже двинулись на юг вслед за пехотинцами. Уже через несколько сотен метров мы обнаружили, что попали в ловушку, которую расставили нам люди Зейдлица. Впереди нас ждала позиция противотанковых орудий, несколько танков Т-34 и полно снайперов среди деревьев. Мы повернули назад». С грехом пополам Берманну удалось добраться до следующего места сбора – лесничества Вундер. Здесь под командованием оберштурмфюрера СС Карла Хёрля были собраны оставшиеся солдаты 32-го противотанкового дивизиона СС – около 80 человек и не менее шести самоходок. Среди них были семь опытных водителей штурмовых орудий. «Там же мы встретили и унтерштурмфюрера Штахона с его бронетранспортером, в который погрузили наших раненых под надзором обершарфюреров Эвердинга и Валя. Я пересел на самоходку оберштурмфюрера Хёрля в качестве заряжающего. Радиопередатчики бортовой связи на нашей машине вышли из строя. Поэтому рассчитывать на полное понимание в бою уже не приходилось. Примерно в половине восьмого вечера мы выступили. Незадолго до наступления темноты русские бомбардировщики налетели еще раз, но, к счастью, нас они не задели», – вспоминал Берманн
[469]. Немцы двигались на Куммерсдорф.
