– Людмила Геннадьевна, – обратился он официально, – я должен переговорить с Отто Карловичем.
– Проходите, он у себя в кабинете.
Берг сидел за столом и читал старые журналы по своей специальности.
– Здравствуйте, Отто Карлович.
Доктор оглянулся на двери. Убедился, что они закрыты. И тогда продолжил.
– Я передаю вам «привет от тёти Инги».
Отто глядел на него и молчал. Потом он встал из-за стола. Обошёл вокруг доктора и захохотал. Просмеявшись, он сказал:
– Ну, доктор, ну, молодец! Так это вы принесли мне привет от тёти Инги. Я рад, я очень рад познакомиться с вами. Эта ваша таинственность меня убивала. Теперь, зная вас, я буду вполне спокоен. Проходите, присядьте, и поговорим спокойно и мирно.
– Я должен довести до вас настоятельную просьбу вашего дяди, никуда не переезжать, не просить никаких должностей и оставаться на прежнем месте.
– Я никуда не переезжаю, должностей не прошу и остаюсь на прежнем месте. Теперь, когда вы почтили меня своим присутствием, я остаюсь почтительным и послушным племянником своего дяди. Вы понимаете.
– Вы нарочно написали это письменное заявление?
– Нет. Я написал его очень серьёзно. В дальнейшем, я надеюсь, за мной не будет вестись слежка, всё, что надо узнать, вы вполне можете у меня спросить. И я отвечу вам как послушный племянник своего дяди.
Доктор поклонился и чинно прошествовал к выходу. Людмила проводила его.
Берг вышел, всё ещё смеясь, из кабинета.
– Почему Репнин так быстро ушёл?
– Он обиделся. Ему по моему настоянию пришлось передать мне привет от «тёти Инги» лично.
Людмила вытянула губы и скорчила забавную мордашку, указала большим пальцем на только что закрывшуюся дверь.
– Так это он? Боже, сколько апломба.
Теперь они уже хохотали вдвоём. Смех им был необходим, как разрядка после длительного напряжения. Они хохотали, как два идиота, и не могли остановиться. Прохохотавшись, оба недоумённо посмотрели вокруг, и их потянуло друг к другу. Отто прижал Людмилу к себе.
– Давай успокоимся, моя маленькая. У нас много ещё впереди смешных неожиданностей. Теперь по крайней мере знаем, откуда ветер дует.
Кого угодно можно было подозревать в шпионаже, но в последнюю очередь он мог подумать на доктора. Однако как мог доктор узнать подробности его отношений с двумя заключёнными? Он редко посещал субботние встречи в доме Бергов. Если посещал, был немногословен. Не пил. Говорил, что это ему завещание от матушки. Не участвовал в спорах. Был аккуратен и обязателен в работе. Берг не мог себе представить, чтобы доктор подглядывал, подслушивал. Заходил в контору он крайне редко, и уж никак с ним не вязалось, чтобы он рылся втихомолку у Берга на столе или в столе. Его высказывания были всегда прямы и бескомпромиссны. Когда Отто сказал Людмиле, кто передал ему привет от дядюшки, она была безмерно удивлена.
– Что может связывать их?
– Я думаю, деньги.
– Отто, всё-таки у него есть помощник. Он не один.
– Я с тобой согласен.
– Ты знаешь, Людмила, мне кажется, док не представляет, что от него потребуется в случае войны.
– Что бы он себе ни представлял, он опасен. И он не ребёнок, свой путь выбрал сам.
Теперь Берг был целиком и полностью поглощён подготовкой к весеннему переходу границы.
Доктор Репнин передал привет от «тёти Инги». Но был ещё человек, который знал секреты Берга, очевидно, близкий к дому человек. Врангула – один из первых подозреваемых.
– Я уберу его, – сказал Берг Людмиле.
– Кого его?
– Разумеется, Врангулу.
Людмила вспомнила свою последнюю встречу с Романовым. Врангула играл в шахматы с Лёвой. А за стенкой кто-то был.
– Нет. Я не верю, что Врангула помогает Репнину. Я не отдам его без доказательства. Врангула – добрый и близкий нашей семье человек. Мне без него вообще не обойтись.
– Я попробую найти доказательства. Я тоже привязался к нему. Но всё говорит, что он первый подозреваемый.
– Нельзя поддаваться первому впечатлению. Он так добр и старателен. Я вообще не знаю, как управлялась бы без него. Я такая лентяйка и неумеха. Готовить для меня просто погибель. А уж стирать в этих условиях и вовсе. Вот шить я люблю.
– Я заметил, что новые наряды у тебя появляются часто. И твою беременность почти незаметно. Ты уже перешиваешь свои платья: делаешь их шире?
Людмила подошла к зеркалу и внимательно оглядела свою фигуру. Чуть круглее стал бывший раньше плоским живот, грудь увеличилась и стала твёрже. Но, в общем, эти изменения заметны только при близком внимательном рассмотрении знающего близкого человека.
– Отто, я не хочу, чтобы посторонние догадались уже сейчас. Платья я ещё с этой целью не перешивала. Но в ближайшее время придётся заняться.
– Тебе очень идёт материнство. Я думаю, не надо скрываться за широкими платьями. Пусть люди видят и завидуют. Я так хочу мальчика.
– А я хочу девочку.
Отто задумался. Потом изрёк:
– Пусть будут и мальчик, и девочка.
Открытия
Длительная и холодная зима с морозами до шестидесяти градусов – испытание на прочность не только для человека. Едва забрезжит рассвет, как вот она, близится ночь. Но вот дело идёт к весне. Появляется солнышко. День быстро и стремительно нарастает. А солнце светит так ярко, что снег слепит глаза. Если их не защитить, с непривычки можно ослепнуть. Наступил лыжный сезон. Бери лыжи. Залезай на сопку по крутому склону. Оглядись с её вершины, вдохни полной грудью и катись без остановки по пологому склону несколько километров. Все кусты укрыты снегом. Стланик на зиму расстелил свои ветви на землю и надёжно укрыт. Ничего не мешает лыжнику. Благодать.
Людмила, Ольга и Лида с детишками, а иногда и мужчины уходили в ближайшие сопки кататься на лыжах. Это были счастливые дни.
Берг не хотел отпускать Людмилу кататься на лыжах. Но она не хотела упускать эту радость. Подруги помогали ей укреплять лыжи на ногах. Она выбирала пологий склон и медленно катилась по гладкой поверхности сопки. Чаще всего её сопровождал сам Берг.
– Ему тоже очень нравится кататься на лыжах, – сказала Людмила Бергу, улыбаясь и любовно поглаживая свой живот.
Необыкновенное ощущение лёгкости и полёта так нравилось и успокаивало, заставляло забывать о тревогах.
Воздух упоительно-чист и бодрящ. Ярчайшее солнце и белизна снега создают ощущение праздника встречи зимы и весны. Весна привела с собой солнце. Оно ещё не горячее, но радостное и доброе. Пока оно щадит зимний покров. Но зима понимает, что её время истекло. И спешит достойно встретить весну и показать великолепный чистый зимний наряд, в который она одела землю. На Севере, в Заполярье, не ощущается борьбы зимы и лета, как это описывается в стихах и прозе наших классиков. Здесь зима с почётом встречает весну и уходит с уверенностью, что её дорогие родственники – весна и лето, через определённый промежуток времени в положенный срок уступят ей и встретят её с почётом, а сами удалятся в более тёплые края.
