– Боже мой, у меня ощущение, что невидимая нить теперь связывает меня с семьёй. Спасибо, Людмила. Ты просто не представляешь, как я благодарен тебе и за себя, и за Юлю! Ведь она, бедная, наверно, всё сердце надорвала.
Людмила кивнула и быстро повернулась к Лёве.
– Твоя семья, Лёва, живёт в Москве по прежнему адресу. Мария с твоей женой тоже разговаривала. Она сказала, что знакомый журналист был в командировке на Колыме и там случайно встретил тебя в лагере. Ты просил передать, что жив и отбываешь срок. Её она тоже просила никому не говорить о полученном сообщении.
Лёва засиял.
– Теперь мы не осколки какие-нибудь. И у нас есть свой берег. Скорей бы приплыть к нему, – сказал он со вздохом и грустной улыбкой.
Людмиле было грустно и обидно. Михаил говорил так, как будто её никогда не было в его жизни.
«Что ты хочешь, – сказала она себе, – семья – это святое. Да здравствует семья».
Людмила тихо вышла. Она не хотела мешать друзьям предаваться воспоминаниям. К тому же Михаил никак не реагировал на её беременность. Он относился к ней как к чужому случайному человеку.
Берг решил обратиться к доктору Репнину с просьбой сделать паспорта Романову и Близинскому. Тот выслушал его просьбу, ничего не сказал, просто кивнул.
– Ты знаешь, Отто, мне кажется, доктор Репнин из бывших.
– Каких, бывших?
– Как ты не понимаешь? Из дворян и, наверное, бывший офицер.
– Из дворян, наверное. А вот офицером он не мог быть. Когда их прогнали, он был ещё слишком юн. Он коренной житель Северной столицы. Для них город остался и всегда будет Петербургом.
– Я склонна думать, что доктор не советский человек. Возможно, он заброшен к нам оттуда.
– Откуда?
– Откуда явился твой дядюшка. Это и является причиной их связи. Вот тебе и привет от «тёти Инги».
* * *
Ерофей таки выследил Зеникова. Он стоял за кустами и наблюдал за калиткой, идущей в лес. Оттуда хорошо была видна задняя стена гостевого дома. Человек шёл по тропе уверенной походкой. Открыл калитку и подошёл к потайной стене дома. Он был уверен, что его никто не видит. Хотя стоило оглянуться на кусты, и он увидал бы Ерофея. Было очевидно, что путь этот он проделывает регулярно. И никого на этом пути не встречает. Он открыл потайную дверь и скрылся в глубине дома. Ерофей включил фонарь и зашёл следом. Зеников оглянулся и закрыл глаза и лицо руками от света. Ерофей накинул ему мешок на голову и связал верёвкой. При этом ни один из них не издал ни звука. Так и привёл его Ерофей в дом к Бергу.
– Вот, посмотрите, я рыбку поймал.
С этими словами он сдёрнул мешок с головы Андрея. Зеников предстал таким испуганным и жалким, что Берги, взглянув на него, захохотали.
– Андрей, расскажи, где тебя поймали.
– В доме. В вашем гостевом доме.
– Что ты там делал? – спросил Берг.
– Ничего не делал.
– А зачем ты туда пришёл?
– Ну, просто пришёл.
– Он туда регулярно ходит, – сказал Ерофей. – Шёл, не опасаясь, и тропа торная. Я стоял почти на виду. А он не обратил внимания. Уверен был.
Улыбка исчезла с лица Берга. Он был в ярости и не скрывал этого. Тихим, но страшным от скрытого бешенства голосом он сказал:
– Сейчас же рассказывай, для чего ты приказал строителям сделать потайной ход в моём гостевом доме. Не строй из себя дурака. Для чего ты постоянно подслушиваешь и подглядываешь? И не ври. Больше тебе не удастся меня одурачить.
Он резко повернулся.
– Людмила, иди наверх. Не женское это дело присутствовать при таком разговоре.
Людмила ушла.
– Ерофей, обыщи его!
Ерофей обыскал. Оружия не было.
– Ну, отвечай!
Зеников молчал. Тогда Берг взял его за шиворот и тряхнул так, что посыпались пуговицы.
– Ты не строй из себя героя! Если я тебе врежу, мало не покажется. Твой покровитель к тебе не придёт.
– Ну, мне просто интересно.
– Что интересно? Говори!
– Я очень любопытен от природы.
– И только?
– Да.
Берг не выдержал. Со всего маху он врезал Зеникову по скуле. Тот пролетел до противоположной стены и приземлился.
– Имей в виду, ты попался не первый раз. Тогда, на пожаре, что ты делал в сгоревшем общежитии? Твоей Елены там не было. Я буду тебя бить до тех пор, пока не услышу правды. Мы давно за тобой следим.
– Я расскажу. Следить за всем, что делается в вашем доме, мне приказал доктор. Он за это хорошо платил.
– Зачем ему эти сведения?
– Я не знаю. Он сказал, что это не моё дело.
– А на пожаре? Где была Елена?
– Там она была. Только она не выбегала в дверь. Она в окно сиганула с другой стороны и тряслась от страха в кустах. Только вечером пришла домой.
– Вот что, Андрей, я тебя отпускаю. Но если ещё хоть раз ты будешь за мной и моими людьми шпионить, так легко не отделаешься. И скажи об этом доктору. Я не хочу тебя больше видеть. Устраивайся работать, где хочешь. Но чтобы здесь тебя не было. Подскажу. В Кедровом набирают людей на электростанцию. Завтра же поезжай.
Зеников ушёл.
– Ерофей, забей потайную дверь так, чтобы больше никто не мог ей воспользоваться.
Первым желанием Андрея Зеникова было рассказать всем то, что он знает о Берге. И тогда ему крышка. Но Репнин его предупреждал, чтобы он самостоятельно не делал и шагу. Всё, что ему станет известно, он должен сразу же рассказать Репнину и не болтать. Иначе доктор грозился отрезать ему язык. Зеников круто повернул уже на пороге своего дома и пошёл к Репнину. Против обыкновения сильно постучал в дверь. Репнин встретил его радушно.
– Проходи, проходи, Андрей. Пойдём на кухню, чайку попьёшь. Поленька, мы с Андреем на кухне посидим. Я как раз только что вскипятил чайник. Ты не отвлекайся.
Поленька не отвлекалась. Она знала, что если пришёл Зеников, мужчины будут обсуждать свои вопросы, которые её не касаются.
Когда они устроились на кухне и Зеников по обычаю стал пить чай, Репнин взглянул на него из-под косматых бровей и тихо сказал:
– Ну и видок у тебя! Кто так отделал?
– Берг.
– Берг? Чем ты его допёк?
Репнин так был удивлён, что невольно развёл руками.
– Этот его таёжный жилец поймал меня прямо в потайном ходе гостевого дома. Я больше года ходил туда и никто даже не догадывался. А этот выследил. Фонарём глаза ослепил и мешок на голову. Привёл к Бергу. Говорит, рыбку поймал. Я, как мог, придуривался. Мол, естественное человеческое любопытство. Он жену отослал наверх. Да как врезал мне за это любопытство. Сказал, будет бить до тех пор, пока правду не скажу.
