– Мой цветочек поник?
Услышав голос отца, Муза не подняла веки, напротив – меж ее бровей пролегла складка недовольства. Папа умостился рядом в гамаке, обнял ее за плечи:
– Мама велела идти на ужин.
– Папа, у вас все как обычно! – раздраженно бросила она.
– Ну, а что же нам делать, родная моя?
– Во всяком случае, не смеяться, не играть… Вы еще станцуйте!
– А дышать можно?
– Папа, мне не до шуток. Ты не понимаешь? Стреляли в моего мужа! Ему сейчас плохо. Мне тоже. Неужели нельзя создать атмосферу понимания? Это же вопрос элементарного такта.
– Мы и стараемся, чтобы Валентин не думал о том, что произошло. Но он сам отделился от нас, и это с его стороны неразумно.
Муза посмотрела на отца с негодованием. Она считала его образцом мужественности, ума и доброты. Но сегодня… Сегодня она не видела, как он великолепен, не видела, что он находится в прекрасной форме, несмотря на возраст, забыла, что гордилась им. Сегодня он несет чушь обывателя, которого не волнуют чужие проблемы. А Валентин и Муза не чужие ему!
– А если бы в тебя стреляли? – в запале спросила она. – Как бы ты себя вел? Веселился бы, показывая, какой ты храбрый, как все тебе нипочем?
– Муза, не надо так нервничать, – улыбнулся отец. – Своим настроением ты подогреваешь страх в Валентине, а это состояние ведет к неосмотрительным поступкам и… даже к гибели. К сожалению, твой муж пестует свой страх, а не гонит его прочь, лежит на кровати и страдает. Мне… обидно за него, ведь Валентин мужчина, которому уже четвертый десяток.
– Ты хотел сказать, что тебе стыдно за него?
– Муза, сейчас мне стыдно за тебя. Ты взрослая женщина, мать и жена, а разговариваешь, как юная максималистка.
– Ну и что? – резко вскочила она. – Муж меня и такую любит.
Она вбежала в дом. Задержалась на лестнице, глянув, как мама с сестрой собирают на стол, при том еще щебечут, куда лучше поставить то или иное блюдо, будто более важных проблем нет, и вспорхнула на второй этаж. Они что, носороги с толстой кожей? Муза вошла в комнату, где обычно она и Валентин спят. Муж так и лежал, уставившись в потолок. Муза присела на край кровати:
– Нас зовут ужинать.
– Не хочу. Полежи со мной.
Муза сбросила шлепанцы, перелезла через него (он не любит лежать у стенки) и прижалась к нему, положив голову на грудь. Прошло несколько минут, Валентин размеренно гладил ее по волосам, молчал. Поглаживания убаюкивали Музу, от тепла тела мужа ей стало хорошо. Она приподняла голову и поцеловала его в губы.
– Муза! Валентин! Ужинать! – послышался голос мамы.
– Поехали домой? – вдруг предложил он шепотом.
– А как же… Я думала, что здесь тебе будет спокойней.
– Глупости. Хочу домой. Вдвоем побудем.
– Хорошо.
Она соскочила с кровати, за считаные минуты сложила вещи, Валентин взял сумку. Внизу все уже сидели за столом, звякали ложками и вилками, раскладывая еду в тарелки, лепетала детвора.
– Вы куда? – всполошилась мама.
– Домой, – ответила Муза. – Приятного аппетита!
– Ирочку заберете? – растерялась мама.
– Нет, – ответила Муза в дверях. – Всем – пока!
Дачники сидели, не произнося ни слова, пока не услышали звук отъезжающего автомобиля. Первым высказался Стас – брат Музы, который был старше Валентина всего на год:
– Расклеился, как слизняк.
– Хотела бы я на тебя посмотреть, будь ты на его месте, – укорила его Гела, старшая сестра. – Ты бы, дорогой братец, оказался в психушке.
– Вы хоть не ссорьтесь, – осадил детей глава семьи – Трофим Карпович Тригуб.
– М-да… – протянул Софрон Леонидович. – Нам не такое доводилось пережить. Я до сих пор терпеть не могу овчарок, хотя собаки не виноваты. Знаете, было такое развлечение – натравливать собак…
– Прошу вас, Софрон Леонидович! – заворчала Гела. – Уже столько было сказано о войне, что нет никаких сил слушать. Я понимаю, у вас тогда украли детство, родителей, вы едва выжили, но больше не могу слушать об этом. Извините.
– Гела, прекрати, – строго сказала мама.
– Не хлебнуть ли нам винца? – поднялся с места Трофим Карпович, держа бутылку. – Сегодня мы пьем вино урожая 1985 года. Осталось несколько бутылок. Правда, сейчас я вино делаю намного качественней.
– Папа, как ты можешь! – возмутилась Гела. – Зачем делать вид, что ничего не случилось? Будто вам все равно, останется Валентин живым или нет! А он, между прочим, муж вашей дочери и отец внучки.
– Милая, я хотел только отвлечь вас…
– Не надо нас отвлекать!
– Что ж нам теперь, плакать и рыдать? – вознегодовал Стас. – Тебе сорок, а до сих пор не научилась делать выводы.
– Какие? – окрысилась она.
– Если стреляли в Валентина, значит, за дело. Ну, не бывает такого, чтоб стреляли просто так. Наверно, кинул кого-то из рабочих, не заплатил, тот человек обиделся…
– Какая чушь! – проговорила Гела. – Давайте молча поужинаем, иначе аппетит пропадет и у меня.
4
Суббота – друг человека, так считает Щукин. Ибо в субботу работа и текущие дела отодвигаются, основным времяпрепровождением становится валяние на диване перед телевизором, из мыслей одна ласкает сердце – завтра безделье продолжится. Так он проводит выходные, изредка разнообразя их рыбалкой по воскресным дням. Щукин привык к одиночеству и находит в нем радость. Но в эту субботу встал Архип Лукич с утра пораньше, взял удочки и поехал на рыбалку, хотя для рыбной ловли день был неподходящий – с вечера собирался дождь и никак не мог разродиться ливнем, эдак будет и дальше тужиться. А причина перемены занятий – мысли. Щукин ломал голову над свалившимися сведениями, «отзвуки прошлого» его прямо-таки заинтриговали, и все же он отмахивался от них.
Расположившись на берегу реки, Щукин недовольно поморщился: первые капли беспардонно ударили по голове. Ну, раз уж отправился в столь неудачный день на рыбалку, то можно потерпеть. Он достал плащ-палатку, перешедшую к нему по наследству от деда, завернулся в нее, капюшон нахлобучил на голову и сел на складной стул. Капли запрыгали по воде, между всплесков терялись поплавки…
Итак, совпадение исключается, потому что таких точных совпадений не бывает. Деда и отца Валентина убили. Правда, потомок Самойловых не знает обстоятельств их смерти. А вот Щукин теперь знает: в обоих выпустили по семь пуль из одного пистолета, значит, убил их один и тот же человек. Видать, достали кого-то предки Валентина крепко. А чем же достал неведомого стрелка он? На сей вопрос пока нет ответа, поэтому его следует отодвинуть в сторону. Есть и третий убитый. Стреляли в него из того же оружия и тоже всадили семь пуль. Совершено это убийство в шахтерском городе, но было первым по счету. Какая связь между ними? Возможно, никакой, а возможно – прямая. Преступления остались нераскрытыми, шансов раскрыть их сейчас – ноль. Глупо даже надеяться. Только это пока единственная точка отсчета, приплывшая, можно сказать, с того света благодаря самодеятельному архивариусу Натану Ефимовичу, который со скрупулезностью безумца коллекционировал преступления. Занятное хобби.
