– Просто маньяк в натуре! – поддержал его Гена. – Где же пистолет?
– А если дачу обыскать? – предложил Вадик.
– Стас мог спрятать «пушку» в дупле какого-нибудь дерева, и попробуй найди то дерево, – возразил Гена. – Я не верю, что пистолет выброшен, он где-то спрятан.
– Что же это получается? – Возмущению Вадика не было конца. – Архип Лукич раскрыл три преступления, которые зависли еще полвека назад. Я понимаю, прошли все сроки давности, за эти преступления уже не накажут, но все равно… Тогда не раскрыли, а сегодня… Это же в голове не укладывается! Да вам памятник при жизни надо поставить…
– Те три преступления уже давно никого не интересуют, поэтому памятника я не дождусь, – вяло пошутил Щукин.
– Нет, но благодаря вам мы вышли на Бубу, – негодовал Вадик. – Буба сидел за рулем и ждал Шляпу, сам признался, что участвовал в покушении…
– А на суде возьмет и откажется, – съехидничал Гена. – Приведет массу причин, по каким он взял вину на себя. Нас не только обвинят в фальсификации, еще и по шапке нам надают, а особенно достанется вам, Архип Лукич. Вот и будет бомба.
– Предвижу, – буркнул тот.
– Но ведь машина у Бубы помята, это же он делал наезд на Валентина! – разволновался Вадик. – В ремонт машину не сдавал, следы от столкновения на ней остались. Давайте проведем экспертизу, установим идентичность полученных обеими машинами повреждений. Кроме того, при столкновении на каждой из машин могли остаться следы краски другой автомашины. Значит, проведем и химическую экспертизу. Кстати, у нас есть опознание Бубы, все запротоколировано…
– А знаете, почему Буба не боится тюрьмы, что, в общем-то, противоестественно? – спросил Щукин. – Ему семьдесят четыре года…
– А бегает, как конь! – вставил Вадик.
– Вот именно, – усмехнулся Щукин. – Не боится он потому, что ему ничего не будет. Ну, дадут условно… Кстати, мы можем гадать сколько угодно, но никто из нас не знает точно, как он поведет себя в суде. Сыграет в маразматика, ему присудят принудительное лечение – дедушка, что с него взять? Он отбудет пару месяцев в психушке и вернется домой, а Тригубы возьмут над ним опекунство.
– Рановато мы били в колокола победы, – вздохнул Вадик. – Но так же не бывает: дело уже на мази – и вдруг все летит к черту.
– Архип Лукич, а если мы где-то допустили ошибку? – пришла на ум идея Гене.
– Иди-ка ты со своей ошибкой знаешь куда?! – окрысился Вадик.
– Стоп, ребята, так не пойдет, – остановил начавшуюся перепалку Щукин. – Это все от переутомления, и как следствие – путаница. В конце концов, один из заговорщиков известен точно…
– Что? – вытаращился Вадик. – Вы сомневаетесь во втором заговорщике? То есть в первом?! Я имею в виду стрелка.
– Успокойся, – с нажимом сказал ему Щукин.
– Нет, Вадим, – вступил Гена, – а почему не допустить, что Стас не стрелял? Маленький процент, но он всегда есть при недостаточности улик. А мы не нашли у него ни длинного плаща или пальто, ни шляпы, ни пистолета. Бацилла и Клюква не сказали уверенно, что Шляпой был Стас… Короче, давайте думать, где пистолет. Или хотя бы шляпу найти, в ней обязательно есть волосы стрелка…
– А на шляпе будет написано, что именно она водрузилась на голову и ходила стрелять? – негодовал Вадик. – Подумаешь, волосы…
– Даю вам время до завтрашнего дня, – сказал Щукин. – Принесите по варианту, где нам следует искать пистолет. Приму даже абсурдный. Все, вы свободны.
Архип Лукич, любитель общества самого себя, сконцентрировался на двух вещах. Первое – удачное стечение обстоятельств, в результате чего он раскопал под слоем десятилетий застарелую вендетту. Ему, человеку мирному, все же казалась странной лютая ненависть к семейству Самойловых, но он понимал причины, вызвавшие ее. Да и как тут не понять? Разве есть люди, не мечтающие отплатить даже за мелкие обиды? Все жаждут возмездия, только не каждый решается осуществить его сам. Итак, самолюбие и профессиональные амбиции удовлетворены, Щукин не ошибся, выбрав правильное направление.
Второе – просчеты. Просчетов Архип Лукич не видел, а они имеют полное право соперничать с удачами, тут Гена прав: вдруг допущена ошибка? Если просчеты есть, то в чем они? Имея отличную память, Архип Лукич дословно помнил диалоги, мимику, жесты, обстановку бесед с людьми и такие несущественные детали – как положение авторучки на столе, стакан и сколько воды в нем налито, какая картинка была на мониторе компьютера и так далее. Позже память выкинет эти подробности, освободив место для других, но пока дело в производстве, мозг будет хранить ничего не значащую ерунду. И сейчас он анализировал каждую фразу, сказанную собеседниками, сопоставлял и нанизывал на стержень. И опять вернулся мыслями к Никите Огареву.
Три убийства совершил Огарев. Почерк помог Щукину. Пистолет один, семь выстрелов, семь пуль в теле. Теперь покушение на Валентина – пистолет тот же, семь пуль, но мимо. В последнем факте – «мимо» – и разнится почерк, это дает право думать, что стрелял уже не Огарев. Никита убивал Самойловых, а Валентина оставили в живых, значит, стрелял кто-то другой. Архип Лукич вспомнил: «Будете искать Никиту? Ха-ха-ха-ха… Предупреждаю: потратите зря время, его не найдете». Именно «ха-ха-ха-ха…» Софрона Леонидовича подтверждает, что Никиты Огарева вообще нет.
В таком случае остается один реальный стрелок – Стас Тригуб. Ну а существуют доводы против этой версии? Архип Лукич шел по логике Стаса, одновременно искал контрдоводы, но они не находились. Логика, в общем, проста: Стас от Бубы узнал о демонической личности, преследующей род Самойловых, решил воспользоваться этой историей, то есть прикрыться Огаревым, уговорил Бубу помочь ему…
«Сделай паузу, – сказал себе Щукин. – Откуда они оба узнали, что Валентин из рода тех Самойловых? Валентин подробностей гибели деда и отца не знал, Дарья Ильинична никому ничего не рассказывала, Регина Аркадьевна тем более. Самойловых в каждом городе пруд пруди… Так откуда? Допустим, вычислили. Валентин вскользь, не придавая значения, мог рассказать, что его дед и отец были убиты, даже назвать даты. Этого достаточно? С натяжкой. Допустим, Буба, услышав скупые факты, поведал Стасу причины похожих убийств. Прошло время, Валентин кровно обидел Стаса, выдрав у того из горла положенную плату за ремонт, Стас придумал пощекотать ему нервишки… Что-то уж очень заковыристо, но логика есть. Да, все против Стаса».
Тем не менее Архип Лукич продолжил копать дальше, ища контрдоводы. Есть одна маленькая зацепка в пользу Стаса. Когда Архип Лукич спросил его насчет Бубы, спросил просто так, ткнул пальцем в небо и попал в точку, – Стас, не задумываясь, выдал имя друга семьи. Если они совершали преступление вместе, то Стас не должен был так легко назвать имя Софрона Леонидовича. При том на его лице никаких дополнительных эмоций не обозначилось, кроме недоумения. А в случае виновности он должен был хотя бы насторожиться. Да, случайность не бывает случайной, ею кто-то управляет вне зависимости от человека.
