Между тем к сочинению песен Высоцкий относился как к очень серьезному занятию, оно было для него не увлечением, а настоящим тяжелым трудом. Он подолгу работал над каждой из них. Сначала подбирался ритм для стихов, для строки, а затем под этот, звучащий в голове, ритм придумывался весь текст, который потом переделывался по несколько раз. Создавая, а затем исполняя любую песню, Высоцкий входил в нее не только как автор текста, певец, но и как актер: обрабатывал интонации, движения мыслей, душевные переживания героев. Свои произведения он никогда не исполнял вполсилы, всегда выкладывался полностью. Он говорил: «Вот хочу, хочу сегодня концерт провести просто так, легко, но на второй песне завожусь и провожу уже на всю железку до конца». И слушатели не могли оставаться к этому равнодушными. Несмотря на все старания ангажированных журналистов, не раз пытавшихся очернить Высоцкого, народ валом валил на его концерты. Невероятная, феноменальная популярность его в самых широких массах народа была глубоко закономерна: он, как никто другой, выразил в своем песенно-поэтическом творчестве надежды, мысли, взгляды, увлечения и заблуждения поколения 1950—1980-х гг. «Старая» официальная поэзия уже перестала тогда являть интересы и мысли большинства. Людское море чувств и мыслей искало своего выразителя, и им стал Владимир Высоцкий. Он в подлинном смысле был голосом народа, или, по крайней мере, немалой его части.
Последние годы жизни Высоцкого оказались трагичными. Еще в молодости с ним случались сильные запои. Постепенно привязанность к спиртному становилась все сильнее. Он пытался бороться со своим пороком, но алкоголь все более и более брал над ним верх. Начались проблемы со здоровьем. Высоцкий ложился в больницы, но никогда не имел терпения долечиться до конца. 25 июля 1980 г. он умер во сне.
Александр Колчак – Нестор Махно – Михаил Тухачевский
Жизнеописания героев этого раздела интересны не только тем, что каждый из них был крупной военно-политической фигурой эпохи Гражданской войны. Быть может, еще важнее то обстоятельство, что адмирал Колчак, батька Махно и маршал Тухачевский стали воплощением трех стихий русской революции и трех дорог, между которыми в муках и горе приходилось нащупывать свой дальнейший путь русскому народу. Выбор по большому счету был не богат: между красной диктатурой большевиков, белой диктатурой царских генералов и анархической крестьянской вольницей. Трагическая судьба всех троих красноречиво свидетельствует о том, что ни одна из этих дорог не сулила России счастья.
АЛЕКСАНДР КОЛЧАК
Александр Васильевич Колчак родился в ноябре 1874 г. в селе Александровском Петербургской губернии в семье потомственных военных. В 1894 г. он окончил Морской кадетский корпус и служил на нескольких кораблях Балтийского флота. В 1899 г. Колчак узнал, что барон Толль готовит высокоширотную экспедицию на китобойной яхте «Заря» (главной целью его был поиск легендарной Земли Санникова), и добился перевода в ее экипаж. Экспедиция началась летом 1900 г. Осенью 1901 г. «Заря» подошла к мысу Челюскин. Толль и Колчак совершили экспедицию на полуостров. За 41 день они в сильную пургу прошли 500 верст, причем Колчак постоянно вел съемку маршрута и магнитное наблюдение. Затем яхта по чистой воде двинулась к острову Беннета и напрасно искала Землю Санникова к востоку от Новосибирского архипелага. Летом 1902 г. Толль с тремя спутниками, с собачьими упряжками и байдарками отправился на исследование острова Беннета. Из этой экспедиции он предполагал вернуться самостоятельно. Тем временем «Заря», не сумев пробиться сквозь льды на север, добралась до устья Лены. Отсюда Колчак с частью экипажа через Якутск и Иркутск приехал в Петербург.
Поскольку в установленный срок барон Толль не вернулся, Академия наук стала снаряжать отряды для его поиска. Колчак возглавил один из них. Весной 1903 г. он по суше добрался до устья Лены, где стояла брошенная «Заря», и взял с нее один из хороших китобойных вельботов. Вместе с 16 спутниками, на собаках, тащивших на нартах вельбот, он перешел из устья Яны к острову Котельному, а летом на вельботе отправился к острову Беннета. Здесь Колчак нашел покинутое зимовье Толля и письмо, свидетельствующее о гибели всего отряда. Экспедиция эта проходила в чрезвычайно тяжелых условиях. Сам Колчак много раз находился на волосок от гибели. Но все же он сумел добраться до Большой земли и доставил в столицу документы и геологические коллекции Толля.
С началом Русско-японской войны Колчак добился перевода на Дальний Восток. Вице-адмирал Макаров назначил его капитаном эсминца «Сердитый». Во время осады Порт-Артура этот эсминец совершил несколько смелых атак на японскую эскадру. Колчак был награжден орденом Св. Анны с надписью «За храбрость», золотой саблей с надписью «За храбрость» и орденом Св. Станислава с мечами за отличие. В ноябре 1904 г. его назначили командиром двух батарей на северо-восточном крыле Порт-Артура. После капитуляции крепости, раненый, с тяжелой формой суставного ревматизма, Колчак оказался в плену у японцев, которые, впрочем, обошлись с ним очень мягко. Вместе с другими ранеными Колчаку было разрешено через США возвратиться в Россию. В апреле 1905 г. он уже был в Петербурге.
В течение нескольких лет после войны Колчак занимался в основном научной и преподавательской деятельностью. В 1909 г. увидела свет его самая важная работа «Лед Карского и Сибирского морей», которая в дальнейшем на протяжении многих лет считалась важным пособием для любого полярника. В 1912 г. Колчак вернулся в действующий флот, командовал эсминцем «Уссуриец» и миноносцем «Пограничник». После начала Первой мировой войны он вновь имел возможность отличиться. В феврале 1915 г. четыре подчиненных ему миноносца произвели минирование моря у Данцига. На установленных ими минах подорвались 23 германских корабля, в том числе 4 крейсера и 8 миноносцев. За эту и другие операции Колчак был награжден орденом Св. Георгия. Карьера его стремительно развивалась. В июне 1916 г. он был произведен в контр-адмиралы, а через несколько месяцев назначен командующим Черноморским флотом с производством в вице-адмиралы.
Известие о Февральской революции Колчак воспринял сдержанно. Некоторое время, несмотря на разъедающее влияние революционной пропаганды, ему удавалось сохранять дисциплину на флоте. Но такое положение не могло сохраняться долго. Колчак видел, что русский флот, быстро терявший боеспособность, уже не способен к серьезным операциям, и потому принял предложение американского сенатора Рута о переходе на американскую службу. «Если мне нет места здесь во время великой войны, – писал он, – то я хочу служить Родине своей так, как я могу, то есть принимая участие в войне, а не в пошлой болтовне, которой все заняты». В июне он передал полномочия командующего флотом контр-адмиралу Лукину и уехал в Петроград, а в начале августа во главе миссии из шести офицеров через Норвегию и Англию отправился в США. В Вашингтоне он вскоре понял, что ни о каких военных операциях американского флота в Средиземном и Черном морях речи пока нет. В Сан-Франциско он узнал об Октябрьской революции и поспешил обратно на родину. Когда он был в Японии, пришло известие о начале сепаратных переговоров между Советской Россией и Германией. Колчак решил не возвращаться пока в охваченную революцией Россию. В автобиографии он позже писал: «Ни большевистского правительства, ни Брестского мира я признать не мог». Он попытался перейти на английскую службу. Однако из этого намерения также ничего не вышло. Летом 1918 г. Колчак решил ехать во Владивосток, а затем через Сибирь пробираться на юг России, чтобы примкнуть там к разгоравшемуся белому движению.
