В 1860 году Бошняка назначили мировым посредником в Нерехтский уезд Костромской губернии. Формально он числился на службе. В 1861 году ему присвоили звание капитан-лейтенанта и зачислили по резервному флоту. Он уезжал на год лечиться за границу, но болезнь продолжала развиваться. Стало ясно, что продолжать службу он не сможет. В 1865 году Николая Константиновича Бошняка уволили в отставку в звании капитана 2‑го ранга. Его поместили в психиатрическую лечебницу в городке Монце. Николай Константинович прекрасно владел французским, неплохо английским, но итальянского языка не знал. Поэтому малопонятно, почему его решили лечить в Италии. Возможно, это был выбор брата Василия, который, как и Николай, закончил Морской корпус и годом раньше вышел в отставку в звании лейтенанта. Скорее всего, брат посчитал, что в Италии лучше климат и более квалифицированные врачи. Итальянские психиатры действительно пользовались в то время мировой славой.
Из психиатрической лечебницы Николай Бошняк не вышел до конца своих дней, проведя в ней более 28 лет. Страшнее судьбы для человека, так много сделавшего для Отечества, нельзя придумать. Невельские ездили лечиться в Европу, но сведений о том, навещала ли Екатерина Ивановна в лечебнице своего давнего поклонника, нет. Он скончался 15 декабря 1899 года, пережив Невельских и многих своих товарищей по Амурской экспедиции. Николая Константиновича похоронили там же, в Монце. Память о нём сохраняется в географических названиях на карте Дальнего Востока.
Опальный лейтенант Збышевский
Случилось так, что, просматривая юбилейный альбом, посвященный 50‑летию подвигов защитников Севастополя в Крымской войне 1853–1856 годов, я обратил внимание на фотографию одного из героев обороны.
Это был снимок пожилого человека в гражданском костюме. Подпись под фотографией гласила: «Мичман В.И. Збышевский». Несоответствие звания и возраста понятно: указывалось то, какое имел защитник Севастополя во время войны. Смутило другое. Автор точно помнил, что в «Общем морском списке» – самом полном собрании послужных списков морских офицеров, – сообщалось, что лейтенант Владислав Иеронимович Збышевский скончался 1 октября 1863 года, а в официальной части «Морского сборника» за 1863 год помещен приказ, которым лейтенант исключался из списков личного состава флота. Обычно это происходило в связи со смертью или переходом в другое ведомство, о чем сообщалось в приказе. Но в данном случае никаких пояснений не следовало. Заинтересовавшись этим несовпадением, я приступил к поискам в архивах.
Выяснилось, что на любую публикацию о Владиславе Збышевском наложил запрет еще император Александр II. В советское время этот запрет продолжал действовать. Более того, в переизданной в Санкт-Петербурге в 2003 году 14‑й части «Общего морского списка» вообще исчез послужной список Владислава Збышевского и есть только послужной список его брата Иеронима. Похоже, что говорить об опальном лейтенанте не хотят и сейчас.
Поиск какой-либо информации занял несколько лет. Тем не менее мне удалось постепенно выяснить детали и подробности этой человеческой судьбы, похожей на авантюрный роман.
Владислав Иеронимович Збышевский (в семье он носил имя Феликс) родился в семье богатого польского помещика, который дал прекрасное образование своим детям. Оба его сына, старший Феликс и младший Иероним, свободно владели несколькими европейскими языками, обладали обширными познаниями в области точных наук. Старший из них решил стать моряком. Казалось, что ему открыта прямая дорога в Морской корпус, где воспитывалась элита русского флота.
Отец Збышевского имел графский титул, носил двойную фамилию Збышевский-Старжа, а корни его родословной уходили в глубь веков. Но поляков в Морской корпус не принимали. При этом официальных документов на сей счет не существовало, имелись только устные указания. Власть была острожной, не хотела оставлять следов.
За поляками, поступившими на государственную службу, велось секретное наблюдение. Когда командующий Черноморским флотом адмирал Михаил Лазарев в 1845 году предложил отменить слежку за флотскими врачами-поляками, то получил суровую отповедь из Петербурга. Слежку в конце концов сняли, но адмиралу, чтобы отбить охоту впредь выступать ходатаем в подобных делах, дали понять, что если выявятся связи флотских медиков с польской эмиграцией, его голова слетит первой, и это несмотря на благосклонное отношение царя к Лазареву.
Отец Збышевского был знаком с начальником Главного морского штаба светлейшим князем Александром Сергеевичем Меншиковым ещё с тех давних пор, когда они оба подростками жили в Дрездене. Он обратился к старому знакомому за помощью. Меншиков, умный человек и опытный царедворец, знал, что царь лично утверждает списки кандидатов в Морской корпус, и не хотел неприятных объяснений с самодержцем. Но и отказать графу он не мог. Адмирал предложил юноше поступить юнкером во флот. Юнкер флота числился в одном из флотских экипажей, носил особую форму и для производства в офицеры должен был сдать экзамены по программе Морского корпуса. При этом Меншиков посоветовал Збышевскому поступить юнкером не в Балтийский, а в Черноморский флот: там и офицеров нехватка, и от столицы подальше. Отец Феликса согласился, что это самый разумный вариант. Посовещавшись, решили также не упоминать о графском титуле и о второй части фамилии – Старжа. Изменили и имя. Решили назвать его Владислав, что звучало более привычно для русского слуха.
Так вместо Петербурга Збышевский оказался в Николаеве, где в то время находилось всё флотское руководство и была организована школа юнкеров.
Забавно, что одним из главных и неотразимых аргументов ее создания была непролазная грязь на николаевских улицах. Командир учебного экипажа капитан 1‑го ранга Павел Матвеевич Юхарин написал в рапорте начальству, что юнкера живут на частных квартирах и должны два раза в день приходить на занятия. Далее он делал вывод: «…принимая в соображение едва проходимую грязь, в это время столь обыкновенную в Николаеве, и дальнее расстояние их жилищ от казарм, люди эти, приходя уже утомленными, мало оказывают успеха на учениях. Следить же за теоретическими их занятиями и, в особенности за их нравственностью, я не имею никакой возможности, а потому полагал бы поместить всех юнкеров на казённое содержание, в казармах вверенного мне экипажа». Флотское начальство с Юхариным согласилось.
В марте 1850 года контр-адмирал Пётр Маркович Вукотич сообщил Юхарину о том, что начальник Главного морского штаба «изволил изъявить согласие на определение недоросля Феликса Збышевского в Черноморский флот юнкером». В дальнейшем его именовали только Владиславом. Вступительные экзамены будущий юнкер сдал так хорошо, что был сразу определён в выпускной курс школы юнкеров. Время учебы пролетело стремительно.
В феврале 1851 года после успешной сдачи выпускных экзаменов ему присвоили первое офицерское звание – мичман. К огорчению николаевских невест, новоиспеченного красавца-мичмана назначили в Севастополь, сначала на фрегат «Кагул», а затем на корвет «Пилад». Черноморский флот тех лет славился тяжелыми осенне-зимними плаваниями (на Балтийском флоте плавали в основном летом) и опасным крейсерством у абхазских берегов.
