Кутузов открыл заседание военного совета вопросом, принять ли сражение перед Москвой. Мнения генералов на совете разделились. «Вы боитесь отступления через Москву, – сказал фельдмаршал, – а я смотрю на это как на провидение, ибо это спасет армию от разгрома.
Наполеон – как бурный поток, который мы еще не можем остановить. Город Москва будет губкой, которая его всосет… С потерей Москвы, – продолжал он, – не потеряна Россия… знаю, что ответственность обрушится на меня, но жертвую собой для блага нашего отечества». И, встав крепко на ноги со своего места, закончил: «Приказываю отступать. Что бы ни случилось, я принимаю единолично на себя ответственность перед государем, отечеством и армией». Своей первой обязанностью Кутузов считал «сберечь армию, сблизиться к тем войскам, которые идут к ней на подкрепление, и самим уступлением Москвы приготовить неизбежную гибель наполеоновской армии». Утром 27 августа русская армия снялась с бородинской позиции и отошла за Можайск.
Отход ее прикрывал арьергард под командованием М.И. Платова.
Совершив маневр от Москвы к Тарутину, Кутузов занял фланговую позицию, угрожавшую тылу и сообщением французской армии. Русской армии наконец удалось оторваться от врага и выиграть время для подготовки армии к контрнаступлению
[59]. После трехмесячного отступления русская армия впервые за всю войну остановилась в Тарутино на довольно продолжительное время. Кутузов, взойдя на крутой берег реки Нары, сказал своим генералам и офицерам: «Теперь ни шагу назад. Приготовиться к делу, пересмотреть оружие, помнить, что вся Европа и любезное Отечество на нас взирают». При вступлении в Тарутинский лагерь на 22 сентября в составе русской армии было 75 671 строевых и 2610 нестроевых солдат. Из них пехоты – 57 927 человек, кавалерии – 8841 человек, артиллерии – 7773, пионеров (саперов) – 1130 при 622 орудиях. Тарутинским маневром вся стратегическая обстановка была изменена в пользу Кутузова. Русская армия не только оторвалась от войск Наполеона, но и получила необходимую передышку для отдыха, укомплектования и перевооружения, без чего нельзя было переходить в контрнаступление.
Русская армия у Тарутина прикрывалась авангардом Милорадовича. Наш и французский авангарды разделяла река Чернишна.
Впереди нашего авангарда находилась казачья сторожевая цепь. Сильные разъезды наблюдали все окрестные дороги и переправы. Кутузов хорошо знал численность и расположение вражеских войск благодаря усердиям сынов Тихого Дона.
«Надобно знать, что село Тарутино, где был мой укрепленный лагерь, наделало неприятелю все беды… Каждый день, проведенный нами в этой позиции, был золотым днем для меня и для войск, и мы хорошо им воспользовались».
Кутузов
В Тарутино были осуществлены важнейшие подготовительные и организационные мероприятия, обеспечивающие успешный переход русской армии в контрнаступление. Главные силы русской армии вступили в Тарутино 2 октября, а на следующий день войска уже приступили к организации обороны на правом берегу р. Нары.
В боевом построении русская армия в Тарутино располагалась следующим образом: впереди Тарутино, на левом берегу р. Нары, между деревнями Дедня и Глодово, занял позицию сильный авангард, состоявший из 2-го и 4-го кавалерийских корпусов под общим командованием Милорадовича. Главные силы армии располагались на правом берегу р. Нары. В 600–700 метрах от ее берега стояли 2-й и 6-й пехотные корпуса. Оба корпуса, примыкая флангами друг другу, были построены в две линии и являлись передовой частью армии. За ними на расстоянии 800 метров находились построенные также в две линии 4, 5, 3 и 7-й пехотные корпуса. Войска этих корпусов, занимая фронт длиннее фронта передовой части армии, прикрывали ее фланги, а 7-й пехотный корпус, находясь на левом фланге, был расположен фронтом к р. Истье. За второй линией пехотных корпусов, за их флангами стояла кавалерия: за правым флангом – 1-й кавалерийский корпус, а за левым – отряды легкой кавалерии. Главный резерв составлял 8-й пехотный корпус, располагавшийся за 5-м и 3-м пехотными корпусами, за ними находился дополнительный резерв, состоявший из 1-й и 2-й кирасирских дивизий под командованием генерал-лейтенанта Голицына (1-я кирасирская дивизия временно располагалась по квартирам). Позади кирасир был расположен мощный артиллерийский резерв, состоявший из 400 орудий. Фельдмаршал Кутузов, не желая его рассредоточивать, расположил его в глубине обороны с целью массированного использования артиллерии при проникновении противника в лагерь. Учитывая необходимость наиболее надежного прикрытия флангов, Кутузов выдвинул на левый фланг 1, 5, 6, 11 и 33-й егерские полки под командованием полковника Гогеля и на правый – 4 и 48-й егерские полки под командованием полковника Потемкина. Кроме того, у верхнего течения р. Нары располагался крупный отряд Дорохова, обеспечивающий левый фланг тарутинской позиции.
Рядом к нему примыкали подвижные партизанские отряды Сеславина и Фигнера. Участники войны, в том числе Ахшарумов, Бутурлин, Голицын, оценивая тактические свойства тарутинской позиции, называют ее крепостью. «Достопамятный тарутинский лагерь своею неприступностью походил на крепость», – делает вывод автор первой истории войны 1812 г. Д. Ахшарумов.
Главнокомандующий армиями Кутузов и его штаб расположились в небольшой деревне Леташевке, в 5 километрах от Тарутино. Фельдмаршал поселился в простой крестьянской избе, состоявшей из одной комнаты, в углу которой за тёсовой перегородкой стояла кровать Кутузова, а лицевая часть комнаты составляла своего рода его кабинет и столовую. Насупротив Кутузова жил Беннигсен в просторной избе, где проводил время праздно, угощая ежедневно роскошным обедом многочисленную свиту свою.
Недалеко от квартиры Кутузова поместился в курной избе дежурный генерал Коновницын со своей канцелярией главного штаба.
В Тарутино М.И. Кутузов развернул энергичную деятельность по подготовке к контрнаступлению. Особое внимание обращалось на пополнение армии резервами и формированием казачьих полков на Дону.
Еще 22 августа М.И. Платов отправил в Новочеркасск «решительное предписание» А.К. Денисову, в котором требовал, «чтобы все снаряженные из Войска служивые отставные чиновники и казаки, словом все приуготовленные к ополчению… высланы были по получению сего в 24 часа в поход» и следовали «прямейшими дорогами к Москве форсированно, без роздыхов». В Тарутине Кутузов вызвал к себе Платова.
– Ваше высокопревосходительство, – сказал Коньков, – его светлость требует ваше высокопревосходительство к себе.
– А ну его, – проворчал Платов, – чего еще им надо! – и стал одеваться. С Платовым поехал Коньков.
Кутузов сидел в избе за белым тесовым столом перед кипящим самоваром. В избе тут же находились несколько офицеров и Уваров. Кутузов разнес Уварова.
– Гвардейская кавалерия и казаки могли принести больше пользы. А вы ничего не сделали. Как же так? – удивился Кутузов.
– Казаки, – сказал Уваров. – Казаки только грабили. У них нет дисциплины.
