Возводить ВЭУ в открытом море выгодно по двум причинам. Во-первых, в промышленно развитых странах осталось мало пустующих территорий, где можно было бы разместить каскад ВЭУ. Во-вторых, ветер в открытом море дует с неизменным постоянством, причем в море он заметно сильнее, чем на суше.
Германия далеко не одинока в строительстве офшорных парков ВЭУ. Возможно, через несколько десятилетий значительная часть потребности Европейского союза в электроэнергии будет покрываться за счет сооружения целой сети электростанций в морях, омывающих Европу. Так, власти Великобритании намерены к 2020 году возвести девять офшорных парков ВЭУ общей мощностью 32 гигаватта. Это будет крупнейший в мире проект такого рода.
Вполне логично в этом ряду смотрелась бы и Россия, ведь наша страна имеет поразительно протяженную линию побережья, и некоторые наши регионы, например на берегах того же Балтийского моря, могли бы получать энергию буквально из ничего – из ветра, веющего в море.
Море… Час за часом, день за днем волны то лениво набегают, то яростно обрушиваются на берег. В их нескончаемом перекате – обещание «вечных двигателей» энергетики, залог строительства станций, которые будут вырабатывать электрический ток с упрямым постоянством метронома.
Вот уже несколько десятилетий ученые и инженеры пытаются приручить неприметную мощь воды, поставить ее на службу человека. Перед ними открываются радужные перспективы. Ведь в стихии Мирового океана заключена невероятная энергия. Если бы мы научились ее использовать, подсчитали специалисты, то какой-нибудь отрезок безлюдного побережья протяженностью от 30 до 60 километров – например, на российском Севере или Дальнем Востоке – мог бы заменить громадную АЭС или ТЭЦ.
Уже сейчас создаются и опробуются все необходимые технологии для этого. Впрочем, большинство проектов пребывает пока на стадии либо планирования, либо разработки опытных образцов. А потому с каждым ударом волн о берег почти вся эта мощь, все эти ватты, помноженные на ватты, попусту растрачивается. Однако со временем значение «морских электростанций» – приливных, волновых, океанотермических, осмотических, а также электростанций на морских течениях – будет только возрастать.
В перспективе, полагают руководители TREC, возникнет громадная энергосеть, объединяющая страны Европейского союза, Северной Африки и Ближнего Востока. На всей этой территории будет активно развиваться производство электроэнергии из возобновляемых ресурсов, что сделает эти государства независимыми от цен на ископаемые энергоносители. Сбудутся ли подобные планы? Станет ли XXI век временем триумфа альтернативной энергетики? От утвердительного ответа на этот вопрос зависит судьба всего человечества. Ждет ли нас беспросветный кризис, когда запасы нефти заметно сократятся и взлетят цены на другие традиционные ресурсы? Или мы все-таки будем жить в «солнечном веке»?
Можно ли научиться жить без всего?
Природные ресурсы только кажутся нам неистощимыми. Мы привыкли относиться к ним как к чему-то бросовому, как к дарам природы, которая позаботится о нас всегда. Темпы потребления сырья стремительно нарастают. Вот только до каких пор так будет продолжаться? Судьба всей мировой экономики, ее ладное, поступательное развитие зависит от того, надолго ли хватит ресурсов и насколько безболезненно мы сумеем пережить один из главных кризисов XXI века – дефицит полезных ископаемых? Когда же станет ощутимой их нехватка? Когда мир начнет задыхаться от глобального отсутствия сырья?
В последнее время апокалиптические прогнозы вновь входят в моду. Каждый лишний доллар стоимости барреля нефти увеличивает спрос на мрачные сценарии будущего. Все больше людей полагает, что в ближайшие десятилетия начнется ожесточенный, кровавый передел рынка сырьевых ресурсов.
На первый взгляд арифметика проста. Если взять известные на сегодня запасы того или иного вида сырья (учитывая лишь коммерчески рентабельные месторождения) и поделить их на объем годового потребления, мы получим время, отпущенное нам на то, чтобы стать «полными банкротами» – пустить по ветру все богатства природы. Согласно этим расчетам, меди и вольфрама, урана и никеля хватит всего на несколько десятилетий.
Цифры и пугают, и успокаивают. Отцы и дети могут отдыхать. По кредитам общества потребления расплатятся внуки. Вот странно только, что за последние полвека мы оперируем одними и теми же цифрами. Горизонт исчезновения черного золота и теперь еще так же далек, как было, например, при «черных полковниках» в годину памятного доклада «Пределы роста».
Фокус тут не геологический, а экономический. Чем выше цены, например, на нефть, тем чаще в категорию рентабельных переходят скважины, где еще лет десять назад добывать ее было невыгодно. Другая переменная величина в расчетах – новые технологии. К нефти можно пробиваться теперь сквозь километровые толщи камня и песка. Можно закачивать в скважину воду или пар, выдавливая из земли все до последней капли. Меняется и картина потребления сырья. Так, с появлением волоконно-оптических линий расход медной проволоки значительно снизился, а запасы меди растянулись еще на сколько-то лет.
Так что подсчет имеющихся у нас ресурсов пусть и позволяет оценить состояние экономики, но как основной инструмент прогнозирования явно ненадежен. Текущая конъюнктура рынка может увести далеко от начертанной футурологами кривой. И все же некоторые приблизительные выводы можно сделать и теперь.
Например, что касается нефти, газа, угля и урана, то мы хотя бы приблизительно видим, каковы запасы, которыми располагает человечество (так, каменного угля хватит еще лет на двести). Иначе обстоит дело с металлами: их ресурсы – вопреки мнению экспертов – кажутся многим едва ли не безграничными. Изучены и даже открыты еще далеко не все мировые месторождения металлов. Целый континент – Антарктида – пока объявлен заповедной зоной.
Переработка отходов позволяет частично преодолеть истощение природных ресурсов
Однако проблемы очевидны и здесь. Рынок мировых запасов металлов поделен между горсткой добывающих компаний: они диктуют цены на сырье, порой вступая в картельные сговоры. Так, весной 2005 года бразильская Companhia Vale do Rio Doce и австралийско-британские концерны BHP Billiton и Rio Tinto неожиданно повысили цену на железную руду на 70—90 %. Три четверти мирового рынка железной руды контролируется этими компаниями, и цены диктуют они.
Месторождения металлов сосредоточены прежде всего в «трех А»: Австралии, Африке и Андах. Так, 30 % всех известных запасов меди принадлежит Чили; две трети всей железной руды экспортируется Австралией и Бразилией. Запад давно превратился в простого потребителя чужих ресурсов, богатого нахлебника мирового рынка.
Гораздо сложнее положение на рынке редких металлов. Например, три четверти всей мировой потребности в ниобии – необычайно жаростойком металле, используемом при изготовлении трубопроводов и турбин, – покрывается за счет одного-единственного бразильского рудника. Почти 98 % всей платины добывается в четырех рудниках, причем на долю одного из них – в Южной Африке – приходится 66 % всей потребляемой в мире платины.
