Уже в 923 году один из сарацинских министров распорядился открыть ведомственную больницу специально для служащих своего министерства. Труд врачей облегчался ярко выраженным стремлением тогдашних мусульман к чистоте и гигиене (им было предписано Кораном пять раз в день совершать ритуальные омовения и т.д.). Так, по сообщения арабского писателя Ибн Джобаира, проживавшего в Дамаске в эпоху султана объединенных в рамках личной унии Сирии и Египта Салах-ад-дина, с которым мы еще не раз встретимся по ходу нашего повествования, в этом городе имелось около 100 общественных бань, а в пригородах – более 40 зданий для совершения омовений; все они были снабжены водопроводами.
В эти густо населенные издавна земли постоянно совершали вторжения все новые чужеземные завоеватели, приходившие чаще всего из глубин Азии. Однако, осев на завоеванных территориях, они, как уже было сказано выше, в скором времени утрачивали свой воинственный дух. Знамя пророка (черное во времена Мухаммеда и Абассидов, зеленое у Омейядов, белое у Фатимидов), выпав из ослабевших рук арабов, удивительно быстро давших развратить себя благами цивилизации, было подхвачено руками омусульманившихся персов, берберов, тюрок, курдов и других народов, утвердивших его «у стен недвижного Китая», на жарком полуострове Малакка и островах Индонезии, на берегах древней реки Ра, или Итиль (нашей нынешней Волги), среди волжских булгар и в других, весьма отдаленных от Мекки местах. Жители мусульманского Среднего Востока обладали превосходным вооружением, что не удивительно, ибо они были знакомы со всеми видами металлов и металлообработки. Им давно был известен и порох (через китайцев), хотя они еще не использовали его для стрельбы.
Подобно франкским рыцарям, сарацинские «фарисы» носили панцирные рубашки, под которые поддевали многослойные войлочные куртки. Огромной популярностью пользовались спортивные состязания всех видов, упражнения с оружием, скачки и поединки между всадниками, покрытыми броней. По мнению некоторых исследователей, турниры были переняты западным рыцарством именно от сарацинских «фарисов» в эпоху Крестовых походов (так же, как сами арабы в свое время переняли их у тяжеловооруженных иранских витязей Сасанидской эпохи), в то время как в предшествующую эпоху под словом «турнэ» на Западе понимали не воинские ристания, не поединки с оружием, а обычные конные состязания вроде скачек.
Теперь скажем несколько слов о взаимоотношениях между проживавшими в Леванте христианами и мусульманскими завоевателями. Чем дольше адепты этих двух религий жили бок о бок друг с другом, тем большую терпимость они проявляли друг к другу. Дело зашло так далеко, что практически все государственные должности (кроме должности «кадия», то есть судьи, остававшейся привилегией исключительно мусульман) оказались доступными для исповедника любой религии. Мусульманские владыки имели даже вазиров (первых министров), исповедовавших иудейскую веру. Поэтому приток христианских паломников в Иерусалим, не иссякавший никогда, всегда был желанным для мусульман – хотя бы из-за денег, получаемых ими от паломников.
В XI веке христианские святыни Иерусалима посещало до 20 000 паломников в год. Порой в магометанских городах даже строили новые христианские церкви. Многие христианские монастыри пользовались среди мусульман большой популярностью, поскольку монастырские виноделы занимались распивочной торговлей запретным для магометан вином. С другой стороны, мусульмане нередко тоже совершали паломничества и посещали христианские церкви поклониться выставленным там реликвиям.
Если сравнить ситуацию, существовавшую на Ближнем и Среднем Востоке до начала эпохи Крестовых походов, с положением в тогдашней Центральной Европе, то Европа окажется отнюдь не в выигрышном положении. Городов в Центральной и Западной Европе почти не было. А те немногие города, которые сохранились там с античных времен, насчитывали не более 10 000 жителей каждый. Единственными сохранившимися оазисами культуры были монастыри, хотя далеко не все монахи умели читать, писать и даже понимать смысл латинских молитв и псалмов, которые заучивали наизусть. Библиотеки даже старейших и крупнейших монастырей (в первую очередь итальянских) редко когда могли похвастаться более чем несколькими сотнями томов или свитков.
Орден низаритов
Вместо вступления
Выше мы далеко не случайно упомянули, что в движениях, оппозиционных властям предержащим Арабского халифата и возникших в его недрах исламских государств существовала своя школа ускоренного массового обучения воинов, в разработке которых ведущая роль принадлежала тайным, преимущественно суфийским, обществам, братствам и орденам, имеющим иранское происхождение и уже в силу этого оппозиционным правящему «арабскому» истеблишменту; о них у нас еще пойдет речь далее. Теперь настало время начать дестан о самом знаменитом из этих тайных обществ или братств – об ордене низаритов (именовавшихся также батинитами – от арабского слова «батин», означающего «внутренний», «скрытый», «тайный», «эзотерический»).
Учения великих пророков доисламского прошлого – Будды Шакьямуни, Спитамы Заратустры, Шенраба и других стали со временем религией (то есть идеологией) могучих и воинственных держав. Но эти последствия не были связаны с самими пророками как таковыми. Пророки не стремились и не призывали к созданию таких держав силой меча.
А вот Абу аль-Касим бен Абдаллах ибн Абд аль-Муталлиб ибн Хашим (Гашим), сиречь Мухаммед, был пророком совсем иного рода.
Мухаммед не был оторванным от земной жизни аскетом, царство которого – «не от мира сего», а успешным коммерсантом и реальным практическим политиком, имевшим семью (вот только сына-наследника ему Аллах не дал!), окруженным энергичными, сильными и влиятельными родственниками, унаследовавшими после него не только духовную, но и земную власть над созданным им халифатом (хотя он сам и был пророком, а не халифом). Прозелиты Абу аль-Касима бен Абдаллаха ибн Абд аль-Муталлиба ибн Хашима вербовались вовсе не из среды «униженных и оскорбленных» или «обездоленных и угнетенных». Подняв черное Знамя Нового Откровения, Мухаммед выковал воинственную и практическую религию для земных хозяев земного мира. Исламская религиозная система, разработанная им, была отлично приспособлена для создания земного, сплоченного и агрессивного государства. То, что было сделано в зороастризме и буддизме спустя много лет после смерти проповедовавших их пророков Будды Шакьямуни и Спитамы Заратустры, Мухаммед сделал сам. Он был властным, суровым и воинственным вождем – армии мусульман уходили в походы на «неверных» уже при жизни пророка.
Будда Шакьямуни и Спитама Заратустра оставили ученикам свои слова, надежды и сомнения. Мухаммед же учил своих последователей не сомневаться. Нищие мудрецы, проповедующие учение немногим избранным, – это не ислам в том виде, в каком его замыслил Мухаммед. Он замыслил ислам как молодую феодальную державу, и сам начал строить ее не только мечом духовным, который есть слово Божие, но и мечом земным, железным (не случайно сабля Мухаммеда – знаменитый «зульфикар» – имела не один клинок, а два). Слова пророка Мухаммеда, опытного и расчетливого купца из славного и богатого города Мекки, были обращены к полководцам и купцам, которые спешили мечом утвердить святую веру и получить торговые монополии.
