После смерти великого папы Иннокентия его преемник на апостольском престоле, Гонорий III, ревностно продолжил осуществление проекта его предшественника. Он надеялся осуществить летом 1217 года широкомасштабный крестовый поход по морю, но не имел необходимых для этого кораблей. Лишь появление фризского флота, состоявшего, по разным данным, из 200—300 кораблей, с крестоносцами из Фризии под руководством графа Георга фон Вида и Вильгельма Голландского на борту, придало войску пилигримов необходимую мобильность. После долгих обсуждений на военном совете в Акконе, в котором принимали участие и магистры военно-монашеских орденов, под влиянием красноречия Оливера было решено напасть вместо Иерусалима на султана Египта, чтобы, победив его, получить в свои руки в качестве залога объекты, которые можно было бы обменять на объекты в Святой земле.
Целями крестоносцев были дельта Нила и порт Дамьетта. Этот город наряду с Александрией в то время по праву считался «вратами Египта». Он располагался на берегу одного из рукавов Нила и был защищен с тыла озером Менсалех, так что к нему было очень сложно подступиться. Ниже города через реку была перетянута громадная железная цепь, перегораживавшая ее вплоть до расположенной на острове близ западного берега крепостной башни, в которой постоянно дежурило несколько сотен воинов. Башня и цепь делали невозможными окружение и осаду города. Те, кто намеревался вторгнуться в дельту Нила, должны были предварительно захватить эту башню. И тут выяснилось, что Оливер был не только мастером слова, но и гениальным техником. Из двух связанных между собой кораблей он сконструировал осадную башню, обшитую снаружи кожей и оснащенную штурмовыми лестницами. Теперь можно было нападать на островную башню как со стороны реки, так и со стороны суши. Фризские паломники совместно с тамплиерами захватили это долго служившее им преградой мусульманское укрепление.
Большую помощь крестоносцам оказали арбалетчики, из которых особенно прославились меткостью и скоростью стрельбы генуэзские. Вообще, арбалет («арбалиста» или «аркубалиста») не был изобретением Запада. Считается, что первые достаточно примитивные самострелы были изобретены еще в Древнем Китае, чтобы позволить китайским пехотинцам вести более-менее «на равных» перестрелку с конными лучниками нападавших на Срединную империю кочевых племен Великой степи. Используя самострелы, китайцы сумели одолеть гарнизоны нескольких парфянских крепостей в Турфане, состоявших из римских легионеров Марка Лициния Красса (знаменитого победителя вождя восставших рабов гладиатора Спартака), взятых парфянами в плен в битве при Каррах и поселенных на границе Парфянского царства с Китаем в качестве военных колонистов, о чем сохранились любопытные свидетельства в древнекитайских хрониках. Позднее кочевники сами взяли на вооружение арбалеты, сослужившие столь добрую службу китайцам.
В русских летописях, повествующих о войнах великого князя киевского Владимира Мономаха с половцами (кипчаками), сообщается о наличии в половецком войске громадных, передвигавшихся «на возу великом» самострелов и о каких-то неизвестных метательных орудиях («шереширах»), стрелявших «живым огнем» (может быть, «греческим»). Иные историки склонны понимать под этими таинственными «шереширами» также нечто вроде арбалетов. Византийские легковооруженные воины-«псилы», кроме луков со стрелами, пращей и дротиков, также имели на вооружении так называемые «соленарии» (деревянные метательные механизмы типа самострелов), ведшие свое происхождение, однако, не от китайских арбалетов, а от самострелов-гастрофетов, известных в Средиземноморье еще в эллинистическую эпоху. В то же время более мощные арбалеты западного образца, широко распространенные среди крестоносцев, пришедших с Запада («цангры»), воспринимались византийцами как новинка.
Анна Комнин в восхищении описывала их в следующих выражениях: «Натягивающий это оружие, грозное и дальнометное, должен откинуться чуть ли не навзничь, упереться обеими ногами в изгиб лука, а руками изо всех сил оттягивать тетиву. К середине тетивы прикреплен желоб полуцилиндрической формы, длиной с большую стрелу; пересекая тетиву, он доходит до самой середины лука; из него-то и посылаются стрелы. Стрелы, которые в него вкладываются (имеются в виду арбалетные болты. – В.А.), очень коротки, но толсты и имеют тяжелые железные наконечники. Пущенная с огромной силой стрела, куда бы она ни попала, никогда не отскакивает назад, а насквозь пробивает и щит, и толстый панцирь и летит дальше. Вот насколько силен и неудержим полет этих стрел. Случалось, что такая стрела пробивала даже медную статую, а если она ударяется в стену большого города, то либо ее острие выходит по другую сторону, либо она целиком вонзается в толщу стены и там остается. Таким образом, кажется, что из этого лука (арбалета. – В.А.) стреляет сам дьявол. Тот, кто поражен его ударом, погибает несчастный, ничего не почувствовав и не успев понять, кто его поразил».
Мусульмане также активно использовали арбалеты. Именно мамелюкские арбалетчики изрешетили в злополучной битве при Крессоне, послужившей мрачной прелюдией к разгрому при Хиттине, Великого магистра ордена Святого Иоанна фра Роже де Мулэна арбалетными болтами, якобы «приняв его за Святого Георгия»!
Пока фризские пилигримы и рыцари Храма были заняты осадой и штурмом Нильской башни, под Дамьетту с новым войском крестоносцев в качестве представителя папы Гонория прибыл кардинал-легат Пелагий. Сразу же после высадки он высказал притязания на верховное командование всем Крестовым походом, на том основании, что это дело рук папы и потому должно возглавляться его представителем. К несчастью для паломников, он вообразил себе, что его духовный сан делает его способным вырабатывать окончательные решения по вопросам стратегии и военного руководства. Ради проведения в жизнь своих решений он не боялся даже угрожать церковным отлучением. Несчастливое для латинян завершение этого крестового похода объясняется не в последнюю очередь действиями этого честолюбивого, но неспособного князя Церкви. А ведь поначалу Крестовым походом руководил доблестный король Иерусалимский Жан де Бриенн, отличавшийся кроме подлинных полководческих способностей еще и выдающейся храбростью.
Город Дамьетта в соответствии со своим значением «входной двери в Египет» был защищен венцом мощных стен и 12 оборонительными башнями. Окружавший его заполненный водой ров был настолько широким, что по нему могли передвигаться даже морские корабли. Бой за город с переменным успехом шел в течение нескольких месяцев. Вслед за акцией нападающих следовало ответное нападение защитников города или султана, пытавшегося оказать помощь своему осажденному городу. При этом христианское войско не раз попадало в весьма опасное положение, из которого его выручали только храбрость короля, орденских рыцарей и многих других рыцарей-крестоносцев. При этом тамплиеры потеряли только убитыми 50, иоанниты 32 рыцаря, не считая своего маршала, а «немецкие господа» (тевтонские рыцари) – 30 членов своего ордена.
При завоевании города имели место сцены невероятной жестокости. Все жители, за исключением небольшого их числа, которому удалось спастись, были убиты. Маленьких детей передавали в руки духовенства, чтобы окрестить их и воспитать в духе служения Церкви. Это был, несомненно, довольно своеобразный метод увеличивать число христиан, но и мусульмане в сходных случаях действовали аналогично, пополняя за счет христианских мальчиков ряды своих отборных войск – египетских мамелюков, а позднее – турецких янычар. Между завоевателями вспыхнули кровавые распри из-за захваченных в городе сокровищ и богатств. Положить им конец удалось лишь благодаря вмешательству короля Жана, иоаннитов и тамплиеров. Вновь проявилась также давняя вражда между кардиналом Пелагием и королем Жаном. И тот, и другой предъявили претензии на владение городом. В конце концов окончательное решение было оставлено за папой или римско-германским императором Фридрихом II, прибытие которого ожидалось в скором времени.
