Она кивает.
— Скажите, мисс Молин, как давно вы познакомились с
мистером Стирном?
— Около года назад.
— А с Артуром Райтом?
— Примерно тогда же.
— В каких отношениях вы состояли со Стирном?
— Я не понимаю, что вы имеете в виду.
— Я прошу прощения за неделикатный вопрос, мисс Молин,
но это совершенно необходимо для следствия… Итак, какие вас связывали
отношения?
— По возрасту он годился мне в отцы, и между нами не
было близких отношений. Дюриэа снисходительно улыбается.
— Я знаю, что Стирн был далеко не молодым человеком, но
он был по-своему привлекательным и.., очень богатым. Он когда-нибудь делал вам
предложение?
— Никогда.
— Насколько мне известно, вы можете стать наследницей
всего его состояния…
— Да.
— Люди, подобные Стирну, не завещают своего имущества
молодым женщинам без всяких на то оснований.
— Разумеется.
— Какие же это основания?
— Не понимаю, какое это имеет отношение к убийству.
— Позвольте мне самому решать.
— Сожалею, но вас это не касается.
— Тем не менее я настаиваю.
— Вы не имеете права копаться в моей частной жизни.
Дюриэа мягко говорит:
— Хорошо, поставим вопрос иначе. На какие средства вы
живете? На деньги Стирна, не так ли? То есть вы находились на его содержании
или он назначил вам ренту?
— Все это не имеет никакого отношения к убийству.
Дюриэа на секунду задумывается:
— Насколько мне известно, мисс Молин, полтора года
назад вы работали в магазине моды, жили на очень скромное жалованье. Других
источников дохода у вас не было.
Лицо Ниты заливается краской. Она хочет что-то ответить, но
передумывает и молча устремляет на Дюриэа взгляд, полный сарказма.
Дюриэа продолжает:
— И вдруг неожиданно вы выкупаете этот магазин, платя
владелице наличными. Вы расширяете дело, увеличиваете штат сотрудников и восемь
месяцев спустя выгодно все продаете. С тех пор вы не работаете, а занимаетесь
спекуляцией земельными участками. Все, до чего вы дотрагиваетесь, превращается
в золото. Совершенно естественно предположить, мисс Молин, что коммерческий
дар, позволивший вам осуществить такие удачные операции, получил свое развитие
под руководством более опытного и более сведущего в делах человека, чем вы.
Нита хранит молчание, продолжая пристально смотреть на
Дюриэа.
— Ваши отношения с Эддисоном Стирном восходят как раз к
той эпохе, когда начинается ваше головокружительное восхождение к богатству и
процветанию. Все указывает на достаточно близкий характер этих отношений, не
так ли?
— Ваше вторжение в мою частную жизнь является дерзким
превышением власти!
Дюриэа спокойным тоном продолжает:
— На моей должности становишься реалистом. Я вижу жизнь
такой, как она есть. Я знаю не из теории, а из практики, что когда мужчина
зрелого возраста интересуется молодой очаровательной женщиной, которая вскоре
демонстрирует неоспоримые признаки материального благополучия, то их отношения
далеки от платонических.
Нита секунду колеблется, затем встает со стула и говорит:
— Я не останусь здесь больше ни минуты. Полицейский в
штатском делает шаг к двери.
— К сожалению, у вас нет выбора, мисс Молин, —
произносит Дюриэа.
— Я знаю о своих правах, — отвечает она. Дюриэа
терпеливо продолжает:
— Я объясню вам, мисс Молин, почему я вам все это
говорю.
— Мне было бы на самом деле интересно это услышать.
— Сначала ответьте мне на один вопрос, мисс Молин, в
котором часу вы поднялись в воскресенье на борт «Джипси Квин»?
— Я уже вам говорила, что это было за десять —
пятнадцать минут до того, как я выскочила на палубу и упала в воду.
— В течение какого времени вы оставались на борту?
— Я успела только обнаружить трупы.
— Мне не удалось найти ни одного человека, который бы
видел, как вы поднимались на яхту в воскресенье утром…
Лицо Ниты кривится в презрительной гримасе.
— Зато мне удалось найти свидетеля, — добавляет
Дюриэа, — видевшего молодую женщину, поднимавшуюся на борт яхты в субботу
днем…
Нита на секунду перестает дышать, затем произносит:
— Если у вас есть такой свидетель, то вы можете
привести его.
— Где вы были в субботу днем?
— Не пытайтесь запугать меня. Если вы имеете право
задавать мне любые вопросы, то я в свою очередь имею право не отвечать на них.
— Значит, вы не хотите отвечать? Нита пренебрежительно
качает головой. Дюриэа поворачивается к полицейскому, стоящему у двери, и
говорит:
— Картер, попросите мистера Шейла пройти в кабинет, а
также мистера и миссис Таккер.
— Мистер Виггинс просил передать, что хотел бы быть
принятым в одно время с Таккером. Дюриэа улыбается:
— Хорошо. Пусть он тоже войдет. Полицейский открывает
дверь и приглашает:
— Шейл и Таккер, входите! Виггинс, вы тоже можете
войти.
Нита Молин смотрит на входящих холодно, за исключением
Шейла, которому она адресует сдержанную улыбку.
Дюриэа вопросительно смотрит на Таккера, высокого, угрюмого
малого с сутулыми плечами, от которого ускользает смысл взгляда прокурора. Его
жена начинает что-то нашептывать на ухо Грэмпсу Виггинсу. Грэмпс подталкивает
Таккера локтем и в свою очередь начинает что-то нашептывать ему на ухо.
Таккер отрицательно мотает головой.
Грэмпс обращается к Дюриэа высоким голосом, переходящим в
стаккато:
— Мы можем подождать здесь?
— Нет, — отвечает Дюриэа с улыбкой, —
подождите за дверью.
Но при виде разочарованного лица Грэмпса он смягчается:
— Вы можете сесть рядом с шерифом, мистер Виггинс, а
мистер и миссис Таккер подождут в коридоре. Мистер Шейл, садитесь, пожалуйста,
сюда, я хочу задать вам несколько вопросов. Шейл молча садится на указанное
место.
— Вы коммивояжер?
— Да.
— Вы не знакомы ни с Эддисоном Стирном, ни с Артуром
Райтом?
— Нет.
— Вы были на пляже утром в воскресенье?
— Да.
— Вы можете сказать, в котором часу мисс Молин
поднялась на борт яхты?
