— Сейчас время морского отлива, сынок, не так ли?
— Да.
— А в воскресенье, когда обнаружили трупы, был прилив,
верно?
— По-моему, да.
— А в субботу, когда, вероятно, было совершено
убийство, тоже был отлив?
— Какое это имеет значение? — спрашивает Дюриэа,
взглянув на Грэмпса.
— Я пытаюсь определить положение яхты в тот
момент, — объясняет Грэмпс. — Судно, стоящее на якоре, перемещается в
зависимости от ветра и прилива или отлива. Ни в субботу, ни в воскресенье утром
ветра не было, значит, в расчет следует принимать только уровень воды.
— Не понимаю, — произносит Дюриэа. Грэмпс вновь
раскуривает свою трубку.
— Я рассуждаю так, — говорит он. — Это судно
имеет в длину тридцать пять метров. Если добавить к этому длину якорной цепи,
то можно рассчитать угол…
Дюриэа понял.
— Подождите! — кричит он группе моряков. — Не
поднимайте его. Пусть направляется в сторону пляжа. Метров на пятьдесят.
— Он ничего там не найдет, Френк, — возражает
шериф.
— Во время прилива яхта переместилась к пляжу, —
поясняет Дюриэа, — а ее носовая часть была направлена в сторону моря.
Шериф морщится. Ему не нравится, что все внимание репортеров
обращено сейчас на прокурора.
Воздушные пузыри, появляющиеся на поверхности воды,
указывают на то, что водолаз направляется в сторону пляжа.
На палубе царит молчание. Неожиданно Лассен говорит:
— Это ничего не даст.
И в тот же момент раздается торжествующий голос телефониста.
— Он нашел его! — восклицает он. — Револьвер
тридцать восьмого калибра!
— Минутку! — Дюриэа проходит вперед. —
Необходимо пометить место, где он его обнаружил.
— Мы отвезем ему на шлюпке буй, нагруженный балластом,
и спустим корзину для револьвера, — предлагает телефонист.
И он объясняет водолазу по телефону, что нужно делать.
— Скажите ему еще, — добавляет Дюриэа, —
чтобы он после этого вернулся на то место, где обнаружил очки, и отметил его
тоже.
Несколько минут спустя Вигарт и матрос возвращаются в шлюпке
и поднимаются на палубу яхты. Вигарт держит в руке револьвер тридцать восьмого
калибра из полированной стали, в барабане которого оказываются две гильзы.
Репортеры щелкают камерами. Шериф берет револьвер и отходит
к борту.
Он торжественно поднимает руку с оружием и произносит:
— Можете снимать, ребята!
Репортеры направляют на него свои камеры.
Грэмпс отводит Дюриэа в сторону:
— Ты понял, сынок? Дюриэа смеется:
— Разумеется, понял. Все поняли. Лассен неплохой малый,
но падок на рекламу. Прожекторы опьяняют его. Впрочем, это мелочи…
— Но я не об этом, сынок, — прерывает его
Грэмпс. — Плевать мне на этого павлина!
— А о чем же?
— Ты обратил внимание на таблицу приливов и отливов?
Дюриэа отрицательно качает головой.
— Жаль, — вздыхает Грэмпс. — Именно это
приведет нас к разгадке.
— Каким образом?
— В субботу уровень воды в море достиг самой низкой
отметки в семнадцать часов шесть минут. Следующее понижение уровня моря было
отмечено в воскресенье утром в пять часов тридцать четыре минуты. Прилив
отмечен в одиннадцать часов пятьдесят пять минут, отлив — в семнадцать часов
пятьдесят шесть минут. Новый прилив — в двадцать три часа сорок восемь минут.
Послушай, сынок, уйдем отсюда и поговорим спокойно где-нибудь в другом месте.
Теперь тебе понятно, в чем весь секрет?
— Понятно, Грэмпс, — отвечает Дюриэа. —
Пошли.
Прежде чем спуститься в шлюпку, Грэмпс тычет пальцем в ребро
Дюриэа, чтобы привлечь его внимание к своим словам.
— Сынок, во-первых, нужно распорядиться, чтобы буи
оставались на своих местах, а во-вторых, нужно составить карту этой бухты с
указанием якорной стоянки и тех мест, где водолаз обнаружил очки и револьвер.
— Хорошо, — соглашается Дюриэа, — хотя,
откровенно говоря, я не понимаю, для чего это нужно.
Грэмпс увлекает прокурора на задворки яхт-клуба и там
объясняет ему свою мысль.
— Послушай, — говорит он, — в субботу ветра
не было ни днем, ни вечером. Ветер подул только в воскресенье ночью, да и то
это был легкий бриз. Ночью с субботы на воскресенье и весь день в воскресенье
было полное затишье.
— Да, ну и что?
— Ты еще не понял? Это же прекрасные естественные часы,
которые помогают нам проследить за развитием событий.
— Я что-то не понимаю.
Грэмпс начинает терять терпение:
— Да по тому, как яхта отклоняется от стоянки… Он
прерывается, присаживается на корточки и делает отметки пальцем на земле.
— Смотри, вот вода опустилась, Здесь стоит яхта. Что
происходит с ней в этот момент? Она поворачивается носом к берегу, так?
Дюриэа кивает. Его так занимает возбужденность Грэмпса, что
он не может полностью сосредоточиться.
— Далее наступает квадратурный прилив, вода сначала
медленно, а затем, набирая скорость, поднимается. Нос судна медленно
поворачивается. Спустя некоторое время, когда прилив достигает наивысшей
отметки, нос яхты устремлен в сторону моря. Понятно?
Дюриэа кивает в знак согласия.
— Допустим, что яхта имеет тридцать пять метров в длину
и цепь, прикрепленная к якорю, образует угол между морским дном и поверхностью
воды. В зависимости от уровня прилива или отлива этот угол заметно меняется.
Носовая часть судна опишет, таким образом, окружность, скажем, от шести до семи
метров. Корма судна при этом опишет окружность гораздо большего размера. Тебе
понятно?
Грэмпс поднимает глаза на улыбающееся лицо прокурора и
взрывается:
— Нет, я вижу, что ты ничего не понимаешь! Посмотри
сюда…
Грэмпс срывает с себя очки и трясет ими перед носом Дюриэа.
— Как далеко ты можешь их забросить?
— Не очень далеко.
— Прекрасно! И не стоит этого делать, так как в этом
нет никакого смысла. Но если бы ты стал с кем-то драться, ты снял бы очки, не
правда ли?
— Вероятно.
— Разумеется, ты бы их снял и положил в такое место,
где мог бы их потом найти. Если бы тебе пришлось драться на яхте, ты снял бы
очки и положил их на стиргер. Может быть, это и не самое лучшее место, но
вполне подходящее… Во время драки твои очки вполне могли свалиться за борт. Они
упадут на дно как раз в том месте, где погрузились в воду. Понятно?
