— Ничего, — отвечает Милдред. — С ним никто и
никогда ничего не мог сделать. Гораздо важнее узнать, что он собирается делать
с нами. От него всего можно ожидать. Я и не думала, что он когда-нибудь приедет
к нам. Он терпеть не может представителей власти и закона.
Глядя на смущенную жену, Дюриэа добродушно смеется.
— Что же он такого натворил? — интересуется он.
— О!.. Ничего… Мне кажется, во время «сухого закона» он
был бутлегером
[2]
. Кроме того, он водится со всяким сбродом.
Когда я его видела в последний раз, его лучшим другом был гангстер, совершавший
налеты на банки. Грэмпс был от него в восторге. Он говорил, что единственный
способ не дать банку ограбить себя — это ограбить его первым. Грэмпс
действительно невозможный, но все его любят.
— Мне казалось, что у него в Мексике есть какие-то
прииски или шахты?
— Да, но у него их отняли. Ему выплачивают ежегодную
компенсацию, и на это он живет. Вообще-то ему плевать на деньги. Послушай,
Френки, если он тебе мешает, мы избавимся от него завтра же, потерпи его только
сегодня.
— Ну разумеется, ведь это твой дед!
— Да, конечно, но он такой непредсказуемый.., с ним
никогда не знаешь, что тебя ждет. Папа рассказывал много разных историй про
Грэмпса. Папа был осторожным, рассудительным, и я думаю, что Грэмпс с трудом
выносил его… Грэмпс считал, что он пошел в другую родню…
— А где он откопал этот фургон?
— Он сам смастерил его.
— И он много путешествует?
— Лучше спроси, где он только не был. У него есть
друзья во всех сорока восьми штатах. Самые разные люди…
Дюриэа кладет руку на плечо жены:
— Не волнуйся, дорогая, твой дед очень симпатичный.
Только его фургон надо откатить куда-нибудь подальше. Мы предоставим Грэмпсу
комнату для друзей.
— Нет, он ни за что не расстанется со своим фургоном.
Это его дом, его святыня. — Ты уже была внутри?
— Нет, он приехал только полчаса назад, когда я еще
спала. Я и так заставила его ждать, пока приводила себя в порядок.
— Я вспомнил, что не брился сегодня.
— Поторопись, Френк, так как у Грэмпса все в руках
горит. Скоро он застучит по кастрюле. Дюриэа морщится:
— А у меня как раз болит голова. Кроме того, это может
не понравиться соседям. Пойди предупреди его, чтобы он этого не делал.
— Я попытаюсь, но вряд ли он меня послушает. Если он что-нибудь
решил, то ничто и никто не может его остановить. Он очень упрямый. Ладно, иди
брейся, чтобы не опоздать к столу.
Дюриэа идет в ванную комнату, принимает две таблетки
аспирина, бреется, расчесывает волосы щеткой.
В тот момент, когда он спускается по лестнице, раздается
«гонг». Грэмпс стучит оловянной ложкой по сковороде…
Они поднимаются в фургон.
Здесь царят чистота и порядок.
Под старой кофеваркой синеет пламя спиртовки. На столе стоят
три чашки и три тарелки с ветчиной, взбитой яичницей и тостами.
— Милдред говорит, что ты неважно себя чувствуешь,
сынок. У тебя мигрень? Дюриэа кивает головой.
— Я вылечу тебя, сынок.
Грэмпс лезет под стол, открывает сундук, достает из него
бутыль и наливает в чашку прокурора жидкость золотистого цвета. Он наливает и
себе тоже и вопросительно смотрит на Милдред.
— Что это? — спрашивает она.
— Микстура, которая моментально вылечит твоего мужа.
Тебе налить?
Она покорно соглашается:
— Давай, Грэмпс.
В то время как Грэмпс убирает бутыль в сундук, Милдред
нюхает напиток, и у нее округляются глаза. Дюриэа смотрит на нее с
беспокойством.
Грэмпс тем временем разливает по чашкам кофе.
— Попробуйте по глотку, прежде чем начать есть. Дюриэа
берет чашку и отпивает глоток.
— Восхитительно! — говорит он, глядя на Грэмпса с
уважением. — Что это?
— Самое лучшее в мире бренди! — заявляет
Грэмпс. — Мне прислал его один из моих друзей. У него виноградники на
севере Калифорнии, Я направлялся к нему и по дороге заехал к вам. Это очень
старая водка, он угощает ею только самых близких друзей.
Дюриэа отпивает еще несколько глотков и принимается за
яичницу. Его лицо выражает искреннее изумление.
— Это мой собственный рецепт, который я совершенствовал
в течение ряда лет, — говорит Грэмпс. — Не правда ли, вкусно, сынок?
— Несравненно! От такой пищи сразу начинаешь приходить
в чувство, а сегодня утром мне казалось, что я уже никогда не смогу есть.
— Что же случилось сегодня утром?
— Меня вызвали чуть свет…
Неожиданно Милдред начинает сильно кашлять.
Дюриэа умолкает, не понимая, почему жена делает ему этот
знак… Кажется, он не сказал ничего предосудительного.
Дед Виггинс ждет продолжения. Он склоняет голову набок,
чтобы лучше слышать…
— Почему тебя вызвали ни свет ни заря, сынок?
— Убийство. Двойное убийство. На трупы было страшно
смотреть.
— Убийство!..
Глаза Грэмпса блестят за стеклами очков. Его лицо кажется
просиявшим.
— Убийство! — с удовольствием повторяет он. Затем
поворачивается к Милдред и с упреком замечает:
— И ты мне ничего не сказала!
— Я не думала…
— «Не думала»! Я случайно появился здесь в момент
убийства, а ты забываешь сказать мне об этом! Это невообразимо!
Милдред с запозданием объясняет Френку:
— Грэмпс увлекается полицейскими загадками. Грэмпс
поднимает вилку вверх, чтобы призвать Бога в свидетели.
— Увлекается… Я вам сейчас продемонстрирую, вы увидите…
Он встает из-за стола, подходит к шкафу и открывает его.
Внутри на полках видны кипы книг и журналов.
— Взгляните! — говорит он. — Лучшие
детективные романы последнего десятилетия, а здесь вырезки из журнала
«Детектив» о реальных преступлениях, которые я досконально изучил. Я вырезаю
все статьи, касающиеся одного преступления, и завожу на него «дело». Потом я
тщательно все анализирую. Если бы вы знали, сколько раз я распутывал эти дела
раньше полиции!
Грэмпс закрывает шкаф и возвращается к столу.
— Итак, сынок, что ты говорил об этом убийстве?
Продолжай, пожалуйста.
— Двойное убийство, Грэмпс, во всяком случае двойная
смерть, если допустить, что убийца покончил с собой после преступления. Дело
кажется очень непростым.
