– Значит, обе русские армии идут мне навстречу через Рудню.
– Да, ваше величество. И мы дадим генеральное сражение. Под Рудней можно найти отличную позицию. Много болот, как на аустерлицком поле. Если удачно расположить войска, то русские лишатся маневра и наш перевес в артиллерии, пехоте и кавалерии принесет нам победу.
– Это так. Но только, если русские хотят генерального сражения.
– А зачем они идут сюда двумя армиями сразу?
– Трудно сказать. Я ждал, что битва будет у Витебска, но Барклай ушел ночью. Возможно, хочет ударить по нашим передовым полкам и снова уйти, когда я соберу все силы в кулак. Нет, мы сделаем по-другому. Подойди сюда!
Луи обошел стол, встал рядом. Маленькая указка из красного дерева, инкрустированная рубинами, заскользила по карте.
– Вот здесь, в деревне Россасно, мы переправимся через Днепр. Разминемся с русскими, пройдем по разным берегам. Барклай с Багратионом через Рудню на Витебск, а мы через Красный на Смоленск. Ты понял мой замысел?
– Прекрасный план! Мы окажемся в тылу у русских армий.
– Да. И тогда уже никаких арьергардных боев. Русским станет некуда отступать.
– Ну, если они не начнут наступать на Париж.
Император засмеялся.
– Не начнут. С кем же тогда царь Александр останется? Решено. Мюрат, Ней, Даву. Следом за ними иду я. А здесь оставим небольшое прикрытие, чтобы Барклаю было с кем повоевать. Где Доминик?
– В Смоленске. С ним три человека. Четверо остались у маршала Даву по его приказу. Но он собирается уходить, чтобы снова найти возможность подобраться к Багратиону.
– Можешь связаться с ним?
– Да. Но понадобится время.
– Передай, пусть остается в Смоленске, ждет нашего прихода.
– Хорошо, ваше величество! Только зачем?
– Не знаю. Но чувствую, что может пригодиться.
– Хорошо, сейчас же отправлю приказ.
– Сколько у тебя бойцов?
– Четверо в Смоленске с Домиником, двое повезут приказ. Перментье при вас, четверо при маршале Даву. Остается пять, включая меня.
– Отлично! Отправляйся немедленно к Даву, забирай своих офицеров. Посмотри, как выполняется план. При необходимости показывай мое письмо и вмешивайся. Действуй исходя из обстановки.
– Не слишком ли много чести, ваше величество, вмешиваться в приказы ваших маршалов?
– Не слишком! Для соседа совсем не слишком! Мои маршалы погрязли в роскоши. И иногда выполняют свой долг недостаточно хорошо. Но ты прав!
Император задумался на секунду.
– Надень мундир полковника и носи его впредь. Все, отправляйся Луи! И помни: главное – Смоленск!
IV
Генерал-лейтенант Неверовский уже третий раз получил донесение, что французы «несметной тучей валом валят» через Ляды к Красному. Кто это мог быть? Откуда взялись? Не меньше корпуса, судя по донесениям. А значит, нужно оборонять Красный. До самого Смоленска больше нет войск, останавливать противника нужно здесь.
Дмитрию Петровичу не могло прийти в голову, что против него не корпус и не два. Три корпуса Мюрата, первый корпус Даву, третий корпус Нея, Богарне, Жюно, Понятовский, а следом Наполеон с гвардией – всего двести тысяч человек – шли на двадцать седьмую дивизию новобранцев, усиленную Харьковским драгунским и тремя казачьими полками. Но если б и знал, то что бы поменялось? Кроме него – оборонять Смоленск некому.
Два месяца по личному указу императора обучал только что набранную дивизию Неверовский. Целыми днями напролет возился с новобранцами, не брезгуя взять солдатское ружье и показать, какой должна быть точность стрельбы. Ну, что ж, чему научил, то они сейчас и покажут. И сетовать не на кого.
Гонцы умчались к Смоленску сообщить о приближении врага. Один егерский полк с двумя конными орудиями последовал за ними к Капотне. Капля в озере, но чтобы ни случилось, на час задержат любого противника, пока тот речушку форсировать будет. Второй полк егерей в Красном остался. Больше нельзя – овраг и река за спиной. Если отступать, то дивизию в реке утопят да в овраге в упор расстреляют. А полк – он ничего, он по дамбе отойдет и еще противника потреплет. Харьковских драгун на левый фланг вместе с орудиями, казаков – на правый. А новобранцев всех – на смоленский тракт, за Красный, за овраг, больше места им нет на позиции.
Генерал не думал о численности противника. Во-первых, бесполезно, меньше французов не станет, во-вторых, точных данных у него нет, начнется бой, понятно будет, куда новобранцев определить.
Удар кавалерии Мюрата оказался стремителен и беспощаден. Драгуны, видя огромные силы противника, бросились в отчаянную атаку, но их опрокинули и рассеяли в считанные минуты. Орудия, лишенные прикрытия кавалерии, оказались легкой добычей французов. Чуть дольше продержались казаки, но вскоре и их постигла судьба драгун. Полчаса, и Неверовский остался без кавалерии и артиллерии, с одной только пехотой, где на каждого опытного бойца приходилось семь новобранцев, для которых этот бой стал первым.
Мюрат стал обходить Красный, пехотная дивизия Ледрю, идущая в авангарде корпуса Нея, ударила по егерям. Еще через четверть часа подошла вторая дивизия – и сорок девятый егерский полк начал отступать к дамбе. Генерал строил полки на широком почтовом тракте в плотную колонну, занимая все пространство от одной придорожной канавы до другой. По бокам дороги росли деревья, прикрывая дивизию надежным щитом от кавалерийских атак.
– Никто не смей начинать стрельбу без моей команды! – выкрикнул генерал и замолчал, прислушиваясь, как приказ передается по полкам и ротам. «Вот сейчас и узнаешь, Дмитрий Петрович, чему научил солдат своих», – подумал Неверовский. Дивизия стояла, дожидаясь егерей, переходящих дамбу и занимающих первый ряд колонны.
Первым появился кавалерийский корпус Монбрена, обогнувший Красный. Он имел приказ Мюрата рассеять русскую пехоту, чтобы расчистить дорогу на Смоленск. Атака выглядела устрашающе – летящая лавина всадников в красивых разноцветных мундирах, сверкающие, занесенные для смертельного удара клинки. Дивизия встретила французов безмолвно, и лишь когда несущаяся конница достигла расстояния ружейного выстрела – зазвучала барабанная дробь.
Залп, словно упавшая перед кавалерией невидимая стена, о которую ударились и рухнули наземь несколько десятков лошадей, остановил французских гусар. Второй последовал почти сразу, и новые лошади и люди усыпали землю перед колонной.
– Не торопиться! Стрелять метко, во фронт кавалерии! – голос высокого генерала, настоящего русского богатыря, казалось, перекрикивал ружейную стрельбу.
И команда возымела действие! Третий залп из ружей, переданных из глубины колонны, оказался особенно меток, и не менее сотни всадников свалилось под лавиной пуль. Кавалерия откатилась, барабаны сыграли: «Отбой!».
Кровь ударила в лицо короля неаполитанского Иоахима Мюрата. Три часа назад он откровенно потешался над другом, герцогом Эльхингенским Мишелем Неем, передовой полк которого отступил перед деревней Ляды и попросил подкрепления. Зато Ней, переставший наконец хмуриться, задорно тряхнул кудрявой головой.
