– Почти.
– Что значит, почти?
– Доминик одному ножик в горло метнул.
– Понятно, а штыком зачем?
– Так это не я, русский солдат. Он в меня метил.
Разговор шел в кабинете смоленской резиденции императора – одном из немногих чудом уцелевших домов, наспех приведенном в порядок. Плотно закрытые окна не спасали от проникающего повсюду запаха гари. Задернутые шторы скрывали безрадостный вид улицы – обгоревшие, разбитые остовы зданий, черные стволы парковых деревьев, заваленный битым кирпичом булыжник мостовой.
– Ну что же, мне придется выполнить просьбу русского генерала, восхищенного твоим умением сражаться. Завтра будет зачитан приказ о награждении тебя орденом Почетного легиона. Поздравляю!
– Благодарю, ваше величество!
– Расскажи мне еще раз, что там произошло с корпусом Жюно. Только теперь спокойно, по порядку.
– Сначала он не стал переправляться в темноте. Мне казалось, что это имело смысл, если переправа не разведана. Утром движение началось с задержкой, все делалось крайне медленно. Сразу видно, что в корпусе плохо отработано форсирование рек. Они возились весь день. Потом генерал наотрез отказался направить часть уже переправившихся войск на Валутину гору. Я говорил, что это ваш приказ, требовал немедленного выполнения. Но Жюно сказал, что сам будет отвечать перед вами. Вечером он не пошел дальше, сославшись на то, что не хочет утопить корпус в болотах.
– Индюк! – прокомментировал Бонапарт. – Хорошо, он ответит! С какими идиотами приходится иногда иметь дело! Жером упустил Багратиона в Полесье, а этот набитый дурак не смог переправиться вовремя и в результате ускользает Барклай.
Каранелли молчал, ожидая пока император выскажется. Но Наполеон уже успокоился.
– Потом, как я понимаю, ты со своими людьми ушел на Лубино?
– Да! Кто-то же должен показать, что болота не так страшны.
– И что?
– Они не представляли никакой трудности. Через два часа при лунном свете мы вышли к Валутиной горе.
– Да… А Ней никак не мог опрокинуть отряд Тучкова. Хотя не его вина. Ты, может, и не знаешь, но Барклай понял, что если Ней сомнет прикрытие, то он успеет к Соловьевой переправе раньше русских.
Наполеон встал и, заложив одну руку за борт сюртука, начал расхаживать по кабинету.
– Ты понимаешь, что получается, мой дорогой Луи! Даже не могу сказать, что в этой кампании мне не везет. Но глупые действия моих маршалов сводят на нет все усилия и лишают заслуженной победы. Жером упускает Багратиона, Мюрат теряет день, сражаясь с новобранцами, и не удается окружить русские армии. Наконец нам улыбается удача. Армия Барклая медленно отходит на Москву кружной дорогой, опасаясь, что мы выкатим батареи к Днепру там, где тракт вплотную подходит к реке. Нею, разумеется, нет смысла бояться наших орудий, и он идет напрямую. Передовые отряды сталкиваются с небольшим заслоном казаков. Ней подтягивает основные силы своего корпуса, но и русские усиливаются. Тучков, дивизия Коновицына, кавалеристы Орлова-Денисова.
Бонапарт постепенно увеличивал темп движения, чувствовалось, что произошедшее накануне серьезно задело самолюбие императора.
– Небольшое авангардное столкновение переросло в серьезное сражение. Прибывает сам Барклай. У Нея больше сил, но позиция русских лучше. И все, что нужно – это фланговый удар хотя бы одной дивизии. А вместо нее появляется дюжина офицеров. Да, Луи, я знаю, что это самые лучшие в мире бойцы! Но нужна дивизия! А этот… болот испугался… Он, наверное, думал, что его корпус будет всю войну маршировать по паркам!
Наполеон вдруг успокоился, решив, что не стоит махать оружием после битвы.
– Но ты, кажется, просил аудиенции не для того, чтобы обсудить вчерашний бой?
– Да, ваше величество.
– Я слушаю.
– Может, нам лучше послушать Доминика? Он видел намного больше, чем я.
– А где Доминик?
– В приемной.
– Пусть заходит.
Через минуту Левуазье четко докладывал.
– Когда русские пошли в атаку, мы оказались у них за спиной, спрятавшись в высоком кустарнике. На левом фланге впереди шел генерал. Мы сразу догадались – батальон бежал быстрее других. Солдаты стремились обогнать генерала, чтобы прикрыть его. Русские часто так делают.
Император посмотрел на Каранелли, и тот кивнул в знак согласия.
– Получилось, что генерал оказался позади батальона.
– Это был генерал Тучков, Доминик! Мне уже доложили о результатах допроса пленных. Кроме того, мы побеседовали уже с ним. Можешь не отвлекаться на подробности.
– Хорошо, ваше величество! Мы напали сзади. Около генерала было примерно два взвода пехотинцев…
– Екатеринославские гренадеры!
– Да. Атака получилась внезапной, они не смогли оказать сопротивления. Но потом, когда мы уходили с русским генералом, за нами погналась кавалерия. Отрядом командовал знакомый мне русский офицер.
– Что? Какой офицер? – брови Наполеона, который разом забыл, что удивление не красит императора, поползли вверх.
– Тот, которого я убил под Фридландом. По крайней мере, считал, что убил.
– Ты уверен? Ночь, лунный свет!
– Абсолютно, ваше величество. Я слышал, как он кричал: «Живьем! Маленького только живьем!»
– Вот как? Напомни, что было у Фридланда?
– Мы с удобной позиции отстреливали офицеров через реку, когда на нас напали русские драгуны…
– Да, я вспомнил! Это тот, который догадался, что стрельба ведется с тысячи шагов?
– Он самый.
На зов колокольчика мгновенно явился адъютант.
– Перментье ко мне!
Бригадный генерал, который догадался, что во время аудиенции Каранелли надо быть на всякий случай поближе к кабинету императора, появился мгновенно.
– Что у нас с пленением Тучкова? Его пытались выручить кавалеристы?
– Пытались, но Арменьяк взорвал четыре боевых заряда и шесть дымовых, – несколько удивленный отвечал Перментье.
– Я не об этом! Есть ли показания пленных: кто пытался отбить генерала?
– Да, мы подобрали раненого. Московский драгунский полк, третий эскадрон. Это они пытались атаковать наш отряд, захвативший Тучкова.
– Кто командир эскадрона?
– Мне нужно уточнить…
– Уточните!
Через четверть часа официальный командир отряда специальной инспекции докладывал:
– Эскадроном командует князь Данилов Николай Тимофеевич. Воинское звание – майор. Пока это все, что известно.
– Ну, что ж, господа генералы, – Наполеон сделал паузу, глядя на Левуазье, – я не оговорился, с сегодняшнего дня ты – генерал, Доминик! Так вот, господа генералы, запомните имя этого князя. И постарайтесь, чтобы он больше никогда не мешал вам! Считайте это приказом!
