За оврагом разведчикам попался едущий навстречу офицер в форме драгуна. Мундир порван на плече, лицо в крови.
– Как там французы? – кивнув в сторону высоты, спросил Каранелли. – Не одолевают?
– Нет, господин полковник! – рассеяно ответил драгун, думая явно о своем. – Отбили батарею обратно.
Разведчики поехали дальше, однако вскоре остановились. Оглянувшийся Каранелли убедился, что офицер скрылся в складках местности. Отряд повернул на юг. Раз русские отбили батарею, то час точно продержатся. Время, пусть и немного, но все-таки есть. Нет смысла в излишнем риске – очень уж ценные сведения везли разведчики.
VIII
Вот и все! Основные русские силы – армия Багратиона, больше половины армии Барклая де Толли – сжаты на южном фланге. Они потеряли главные опорные пункты – флеши, Семеновское, Утицкий курган. Стоящий напротив Бонапарта адъютант Богарнэ докладывал, что войска вице-короля теперь уже окончательно овладели Курганной высотой, захватив злосчастную русскую батарею. Ней, Мюрат, Понятовский, Жюно, продолжая давить на юге, теперь исполнят роль наковальни. А молот уже давно ждет своего часа.
Император наслаждался. Минута триумфа – триумфа, который затмит даже Аустерлиц, – уже близка. Сейчас он отдаст приказ – и гвардия, сметая все на своем пути, рассеет русские войска. Величайшая победа в истории человечества в его руках!
Полковник специальной кавалерийской инспекции, в расстегнутом мундире, взлетел на холм, непочтительно близко подъехав к сидящему императору. Спрыгивая, он почти оттолкнул закончившего доклад адъютанта. По свите пролетел возмущенный ропот, однако Наполеон не проявил ни малейшего недовольства. Жестом он отправил адъютанта и перевел внимательный взгляд на полковника. Тот, убедившись, что свита находится на достаточном расстоянии, начал что-то негромко, но быстро говорить Бонапарту.
Император изменился в лице. Вскочив, он буквально впился глазами в лицо полковника.
– Карту!
Порученец, споткнувшись, распластался на земле. Каранелли поднял выпавшую из его рук карту и подал Наполеону. Секунду спустя тот держал ее перед собой, а Луи, тыкая пальцем, продолжал рассказ.
– Коня! – сминая бумагу и отбрасывая в сторону, скомандовал император.
Через минуту вместе со свитой Наполеон мчался к захваченной русской батарее. Подниматься на холм было очень трудно. Кругом лежали, часто в несколько слоев, убитые и умирающие солдаты.
На вершине Бонапарт остановился и, достав подзорную трубу, стал внимательно обозревать местность. Стоящий рядом Каранелли негромко произнес:
– Отсюда ничего не удастся увидеть. Это ловушка, подготовлена настоящим мастером военного дела.
Император убрал трубу. Молча и задумчиво он смотрел на восток. Это продолжалось долго. Настолько долго, что один из генералов рискнул. Подъехав вплотную, он громко, так, чтобы услышала вся свита, проговорил:
– Ваше величество! Гвардия готова выполнить приказ!
Наполеон посмотрел на генерала, потом перевел взгляд на Каранелли. Тот почти незаметно покачал головой. Император еще немного подержал паузу, потом ответил. Тоже достаточно громко:
– Нет! Здесь, в восьмистах лье от Парижа, я не могу рисковать последним резервом.
После этого, жестом приказав всем сопровождающим оставаться на месте, Бонапарт отъехал вместе с Каранелли.
– Признаться, я был зол на тебя за Смоленск, Луи! Ты ошибся, корпус Раевского оказался в крепости на сутки раньше. И я злился, почти как на Мюрата. Но сегодня ты спас французскую армию от разгрома! А меня от позора! И мое не императорское, а соседское тебе спасибо, Луи!
– Пожалуйста, Набулио! – тихо произнес Каранелли. – Соседи должны помогать друг другу.
Наполеон улыбнулся, однако глаза не смеялись. Слишком тяжелый день выдался.
– А скажи мне, Луи, как ты считаешь, если мы сейчас отступим на исходную позицию, что сделают русские?
– Как «отступим»?
– А что делать? Солдаты должны отдохнуть, их нужно покормить. Кому-то надо отойти. Что-то мне подсказывает, что русские не собираются этого делать. Так что? Спать будем под артиллерийским огнем?
– Нет, но можно отступить только на четверть лье, чтобы не отдавать завоеванные укрепления.
– А если все-таки назад отойдем, к Шевардино, что они сделают?
– Ну атаковать нас, конечно, не станут, но флеши займут. Сюда тоже новую батарею затащат.
– Вот и я так думаю. А значит, завтра нам их снова брать придется.
– Так зачем же отдавать?
– Сейчас объясню. Перментье вчера докладывал мне о новых игрушках, которые привез Бусто. Недавно где-то здесь Доминик испытал их. Очень успешно.
Наполеон замолчал, думая о своем. Каранелли терпеливо ждал продолжения.
– У тебя будет не больше трех часов, – наконец промолвил император. – Запомни, в восемь я отдам приказ на отвод войск. Мне нужно, чтобы здесь и на флешах, утром, ровно в шесть тридцать, взорвалось так, чтобы в живых не осталось ни одного русского.
– Я понял.
– У тебя есть вопросы?
– Да, только один.
– Слушаю.
– Вы когда, ваше величество, все это придумали?
– Минут пять назад. А что?
Луи лишь покачал головой.
IX
– Оставьте меня! – Данилов пытался оторвать руку полковника – адъютанта Кутузова, вцепившегося в левое предплечье. Боль острой иглой отдавала в раненое плечо, что бесило еще больше. – И будьте любезны обращаться ко мне «ваше сиятельство»! Ведь я говорил, что я князь Данилов!
Эта безобразная сцена происходила на пороге большой комнаты, в которой главнокомандующий находился во время сражения. Просидев почти полтора часа перед дверью, ведущей к Кутузову, услышав десять раз: «Ждите, майор!», Николай догадался, что никто и не собирается пропускать его к главнокомандующему. Тогда, улучив момент, когда в комнате не было никого кроме Кутузова, он встал и несмотря на протесты адъютанта открыл дверь.
– Что за шум?
Михаил Илларионович с недовольным видом оторвался от карты. В голосе звучало раздражение, вызванное досадой и разочарованием. Теперь уже становилось очевидным, что Наполеон отказался от удара в центре. Ловушка не сработала.
Ото всех командиров корпусов поступали донесения: французы прекратили атаки, все дело теперь сводилось только к артиллерийской перестрелке. Лишь на самом юге Понятовский начал наступление на Багговута, который после гибели Тучкова взял командование и его корпусом.
– Так что здесь происходит?
– Ваша светлость! – опережая адъютанта, громко произнес Данилов. – Вы можете приказать меня расстрелять, но пока станут ходить за конвоем, я буду говорить. Это очень важно!
