Но вернемся к вопросам экономическим. Зная нелегкое положение России, Европа начала переходить от экономических санкций к политическому шантажу.
Известно, что многие негативные оценки личности императора Николая и его царствования исходили от небезызвестного А.И. Герцена. Эмигрировав в Париж, Герцен начал активно заниматься антироссийской деятельностью. При этом он жил за счет труда своих крепостных. Когда же разгневанный император Николай объявил имущество эмигранта-революционера конфискованным, за того неожиданно вступились сильные мира сего. Неожиданно за незаконного сына русского помещика вступился сам Джеймс Ротшильд. Он написал российскому императору гневное письмо, требуя вернуть Герцену его крепостных, в противном случае грозя отказом в международном кредите. И Николаю пришлось смирить свою гордыню.
О том, как Ротшильд отстаивал его интересы, Герцен писал так: «Письмо (Ротшильда. – В.Ш.) было превосходно, резко, настойчиво, как следует – когда власть говорит с властью. Он писал Гассеру (английский посол в Петербурге. – В.Ш.), чтоб тот немедленно требовал аудиенции у Нессельроде (министр иностранных дел России. – В.Ш.) и у министра финансов, чтоб он им сказал, что Ротшильд знать не хочет, кому принадлежали билеты, что он их купил и требует уплаты или ясного законного изложения – почему уплата остановлена, что, в случае отказа, он подвергнет дело обсуждению юрисконсультов и советует очень подумать о последствиях отказа, особенно странного в то время, когда русское правительство хлопочет заключить через него новый заем. Ротшильд заключал тем, что, в случае дальнейших проволочек, он должен будет дать гласность этому делу – через журналы для предупреждения других капиталистов. Письмо это он рекомендовал Гассеру показать Нессельроде. …Через месяц или полтора тугой на уплату петербургский 1-й гильдии купец Николай Романов, устрашенный конкурсом и опубликованием в “Ведомостях”, уплатил, по высочайшему повелению Ротшильда, незаконно задержанные деньги с процентами и процентами на проценты, оправдываясь неведением законов, которых он действительно не мог знать по своему общественному положению. …С тех пор мы были с Ротшильдом в наилучших отношениях; он любил во мне поле сражения, на котором он побил Николая, я был для него нечто вроде Маренго или Аустерлица, и он несколько раз рассказывал при мне подробности дела, слегка улыбаясь, но великодушно щадя побитого противника».
В другом месте «Былого и дум» Герцен пишет о своем разговоре с Ротшильдом с нескрываемой гордостью: «Царь иудейский сидел спокойно за своим столом, смотрел бумаги, писал что-то на них, верно, всё миллионы или, по крайней мере, сотни тысяч.
– Ну, что, – сказал он, обращаясь ко мне, – довольны?
– Совершенно, – отвечал я».
Любопытно, что «царь иудейский» – это, как известно, слова из обвинения Христа иудеями перед Пилатом. Таким образом, Герцен сообщает читателю свою нравственную позицию, гласящую, что Христос и Ротшильд для него понятия равнозначные. Так оно и было на самом деле. Отныне до конца своих дней Герцен усердно отрабатывал свои деньги перед кланом Ротшильдов.
Думается, вполне уместным будет привести здесь и мнение А.И. Герцена вообще о современной ему цивилизации из работы «С того берега», во многом характеризующее истинные цели его «революционной» деятельности: «Наша цивилизация – цивилизация меньшинства, она только возможна при большинстве чернорабочих. Я не моралист и не сентиментальный человек, мне кажется, если меньшинству было действительно хорошо и привольно, если большинство молчало, то эта форма жизни в прошедшем оправдана. Я не жалею о двадцати поколениях немцев, потраченных на то, чтобы сделать возможным Гёте, и радуюсь, что псковский оброк дал возможность воспитать Пушкина. Природа безжалостна. …она мать и мачеха вместе; она ничего не имеет против того, что две трети ее произведений идут на питание одной трети, лишь бы они развивались. Когда не могут все хорошо жить, пусть живут несколько, пусть живет один – за счет других, лишь бы кому-нибудь было хорошо и широко».
А мы, наивные, полагали, что декабристы разбудили демократа Герцена, когда на самом деле они разбудили одного из самых яростных ненавистников России, а в придачу человека, уже тогда мечтавшего о «золотом миллиарде», который будет царствовать над остальным человеческим быдлом!
Случайно ли отношения с простым помещиком Герценом оказались для Ротшильда важнее, чем отношения с российским императором? Герцен пишет, что все дело в прихоти знаменитого ростовщика. Так ли это на самом деле? Странное дело, но вскоре именно на Герцена возложена миссия главного борца с русским царизмом. Именно он становится главным агентом влияния Запада, начав своими журналами идеологическую обработку российской интеллигенции и студенчества, пытаясь именно в преддверии общеевропейского «крестового похода» против России (известного нам как Крымская война) сплотить и сорганизовать всех недовольных властью внутри России. Не напоминает ли это нам во многом день сегодняшний? Вся разница лишь в масштабах, тогда как принципы остались неизменными.
Что касается Николая I, то он прекрасно понимал, кому принадлежит финансовая власть в мире. Впрочем, выбора у императора особого не было. Для экономического развития России необходимы были кредиты, а потому волей-неволей пришлось бы прибегать к помощи международных ростовщиков, включая Ротшильда. Во главе российской финансовой системы стоял в ту пору сын литовского раввина граф Канкрин. Финансистом Канкрин был опытным. Он обуздал инфляцию, сделал российский бюджет бездефицитным, серьезно укрепил рубль. Но при этом Канкрин не забывал и о своих единоверцах, всячески помогая им внедряться в российскую финансовую и хозяйственную систему. Особую протекцию Канкрин оказывал барону Штиглицу. Именно в 20—30-х годах ХIХ века банкирский дом немецкого иудея барона Штиглица становится крупнейшим в России. Заметим, что Штиглица связывали самые тесные партнерские отношения с адмиралом Грейгом и всем его окружением. Не без поддержки министра финансов Канкрина и капиталов грейговского клана Штиглицу удалось «свалить» тогдашнего придворного банкира немца Ралля (прадеда известного советского адмирала) и захватить первенство на Петербургской бирже. Впоследствии кланы Штиглицев и Грейгов вообще породнятся, объединив свои капиталы и свое влияние. В свое время мы еще поговорим об этом стратегическом слиянии кланов подробнее.
На фоне общегосударственной отсталости и застоя всюду процветали взяточничество и воровство, подкупы и подлоги (впрочем, а когда этого не было?). Не был исключением из общего правила в 20—30-х годах ХIХ века и Черноморский флот, в особенности же его береговые конторы. Однако помимо вопиющего воровства, процветавшего в то время на Черноморском флоте, там происходили события, о которых историки предпочитают почему-то стыдливо умалчивать.
С первых дней своего царствования Николай I до самых последних дней своей жизни активно занимался флотом. Он сразу же учредил Комитет образования флота, который разработал программу судостроения и усовершенствования устройства Морского министерства. Отныне Россия должна была иметь третий флот в мире, уступая лишь Франции и Англии. Глядя правде в глаза, следует отметить, что организации по переустройству флота учреждали при восшествии на престол практически все наши императоры и императрицы (так сказать, обязательный политес в сторону моряков). Однако что касается Николая I, то он, в отличие от некоторых других, засучил рукава по-настоящему. Были и другие отличия его царствования от предшественников.
