Оправдываясь в неумышленной нескромности, я слагал вину на слугу, а Юлия Михайловна сказала, что не бранить его, а благодарить должна. Сам же Алексей Самойлович, видя мое учтивое, приветливое, хотя свободное с нею обхождение, начал улыбаться и заставил у себя обедать. В ее наружности ничего не было еврейского; кокетством и смелостию она скорее походила на мелкопоместных польских паней, так же, как они, не знала иностранных языков, а с польским выговором хорошо и умно выражалась по-русски. За столом сидел я между нею и адмиралом. Неожиданно с сим последним зашел у нас разговор довольно сериозный. Речь коснулась до завоевательницы и создательницы Новороссийского края (Екатерины Второй).
На другой день, 27-го, помаленьку я начал сбираться в дорогу, когда явился ко мне курьер с приглашением Алексея Самойловича и Юлии Михайловны пожаловать к ним на вечер, бал и маскарад 28 числа. Мне следовало бы отказаться, во-первых, потому, что это был день кончины отца моего, во-вторых, что я два лишних дня должен был потерять в пути; но мне не хотелось невниманием платить за учтивость, да и любопытство увидеть николаевское общество во всем его блеске взяло верх над долгом. Дней за десять перед тем видел я одесское, но не мог судить о великой разнице между ними, не будучи, ни с кем знаком. Мужчины несколько пожилые и степенные, равно как и барыни их, сидели чинно в молчании; барышни же и офицерики плясали без памяти. Масок не было, а только две или три костюмированные кадрили. Женщины были все одеты очень хорошо и прилично по моде, и госпожа Юлия уверяла меня, что она всех выучила одеваться, а что до нее они казались уродами. Сама она, нарядившись будто магдебургской мещанкой, выступила сначала под покрывалом; ее вел под руку адъютант адмирала Вавилов, также одетый немецким ремесленником, который очень забавно передразнивал их и коверкал русский язык. На лице Грейга не было видно ни удовольствия, ни скуки, и он прехладнокровно расхаживал, мало с кем вступая в разговоры. Сильно возбудил во мне удивление своим присутствием один человек в капуцинском платье; он был не наряженный, а настоящий капуцин с бородой, отец Мартин, католический капеллан Черноморского флота, который, как мне сказывали после, тайно венчал Грейга с Юлией. Оттого при всех случаях старалась она выставлять его живым доказательством ее христианства и законности ее брака; только странно было видеть монаха на бале…»
Здесь следует сделать некоторое уточнение. Так как капелланов на Черноморском православном флоте отродясь не существовало, то, скорее всего, венчание протестанта Грейга с недавно обращенной в православие Леей происходило по протестантскому обряду в Николаевской протестантской церкви, не имеющей никакого отношения к флоту. Информации Вигеля относительно вероисповедания жены Грейга противоречит ряд других исследователей, которые считают, что Лея-Юлия не желала принимать ни православия, ни становиться протестанткой, оставаясь в иудействе, в связи с этим венчание адмирала с девицей было невозможно, а потому она на всем протяжении их совместного проживания оставалась лишь гражданской женой Грейга. О том, что Лея-Юлия была именно гражданской женой Грейга, пишет в своих письмах и адмирал Лазарев.
В 1820 году происходит нечто весьма интересное. Ни с того ни с сего Меншикову император Александр I вдруг предлагает возглавить Черноморский флот. С чего бы это вдруг? Меншиков и корабли-то видел только с берега! Рассуждаем логически: если возникла потребность в срочной смене командующего флотом, да еще на непрофессионала в морском деле, значит, этот командующий совершенно не удовлетворял предъявляемым ему требованиям. Другого ответа я здесь не вижу. Ну а кто же был в это время у нас во главе Черноморского флота? Искать долго не надо. С 1816 года Главным командиром Черноморского флота и портов, а также одновременно военным губернатором Николаева и Севастополя, являлся не кто иной, как вице-адмирал Грейг. С чего бы снимать Грейга? Он всего четыре года в столь высокой должности (по тем временам весьма немного), и даже еще не стал полным адмиралом (этот чин Грейг получит лишь восемь лет спустя). По отзывам современников, в этот период Грейг, еще не пресытившийся и уставший от должности, еще был достаточно энергичен и занимался флотом. Ни на повышение, ни на равнозначную должность в 1820 году вице-адмирала Грейга назначить не могли. На более высокой должности морского министра уверенно пребывал в ту пору маркиз де Траверсе, главным командиром Балтийского флота был вице-адмирал Кроун, а начальником Главного штаба (который тогда имел не слишком высокий ранг) являлся контр-адмирал Моллер 2-й. Отсюда вывод – в 1820 году Грейга намеревались снимать с должности за какие-то прегрешения. Но за какие? Что же произошло на Черноморском флоте в том году? Никаких боевых действий в тот год не было, корабли занимались боевой подготовкой. Серьезных кораблекрушений с гибелью кораблей и людей тоже не было. Так что же произошло? А произошло в 1820 году следующее – в Николаеве появилась Лея Сталинская, и не только появилась, но и стала открыто жить с адмиралом.
Но в 1820 году роман Грейга с Леей еще только начался. К тому же появление любовницы низкого происхождения у вельможи аристократа не было чем-то из ряда выходящим. Думаю, что на первых порах в Петербурге просто посудачили над пикантной новостью – старый и убежденный холостяк Алексей Грейг наконец-то завел себе любовницу, она, говорят, еврейка, но, однако, очень хорошенькая. К этому времени с «княгиней» Лович уже открыто жил младший брат императора великий князь Константин, так чего уж пенять на Грейга!
Так в чем же тогда было дело? А дело было в том, что Лея время даром не теряла, и едва она переехала в дом Главного командира, как в Николаев кинулись и толпы ее алчных соплеменников, которым новая полуцарица Причерноморья с легкостью раздавала наиболее выгодные подряды на максимально выгодных условиях. Это и вызвало легкую оторопь в Петербурге и желание императора Александра срочно сменить Грейга на Меншикова. То, что последний не был моряком, Александра I не смущало, главное, что он был лично честен и неподкупен, а это в России встречалось тогда (да и сейчас) не так уж и часто. Но замена тогда все же не состоялась. Почему? Возможно, узнав от своих людей в столице о возникшей угрозе, Грейг сразу же сбавил обороты дележа флотского бюджета. Возможно, императора отвлекли какие-то другие дела, и он решил не торопить события. Александр I вообще был в последний период своего царствования весьма сомневающимся человеком. Зная о готовящемся мятеже в гвардии, он ровным счетом ничего не сделал, чтобы арестовать заговорщиков. Оставил на своем месте и Грейга. Однако для нас интересно, что «первый звонок» Грейгу был еще за 13 лет до его фактического снятия с должности!
Сегодня, смотря из далей ХIХ века на сословно-национальные ограничения века ХIХ, мы прекрасно понимаем, что на самом деле Грейг в отношении любимой им женщины поступил так, как считал нужным. То, что он не побоялся молвы ради любви, может вызвать лишь уважение. И если бы избранница адмирала стала, как и положено любящей женщине, хранительницей домашнего очага и воспитательницей детей, то, думаю, что и современники и историки отнеслись бы к избраннице Грейга куда более снисходительно. Но Лея Сталинская была не из тех дам, для кого муж и семья являются пределом мечтаний. Пределом ее мечтаний были богатство и власть.
