Интересна и еще одна деталь. Фамилия пытавшегося спасти контрабанду николаевского аудитора была Михайлов. Хорошенько запомним эту фамилию! С этим человеком нам еще придется встретиться.
Что же касается Владимира Даля, то время все расставило на свои места. Кто ныне помнит адмирала Грейга и его сожительницу Лею? Почти никто! Память же о великом патриоте России и собирателе русского языка Владимире Ивановиче Дале будет жива, пока будет жива Россия.
Глава третья
Адмиралы-купцы и купцы-адмиралы
На фамильном гербе Грейгов значился девиз: «Ударяй метко». И Грейг ударял! К сожалению, метко «ударял» не только он один, но и все его окружение. Короля, как известно, делает его свита. В случае же с адмиралом Грейгом именно окружавшая его камарилья и творила основную массу преступлений: воровала, брала взятки, лоббировала «своих», интриговала против неугодных и обогащалась всеми возможными способами.
Говоря о коррупции того времени на Черноморском флоте, мы должны понимать, что речь в данном случае шла не только и не столько о воровстве непосредственно на самом Черноморском флоте как таковом. Разумеется, что и на самом флоте воровали, но это была лишь часть (и далеко не самая главная) в деятельности тогдашней черноморской «мафии». Сама «мафия» подразделялась (если так можно выразиться) на две ветви. Первую составляли представители Черноморского флота, обладающие административными правами, бюджетными деньгами и возможностью лоббирования. Первым лицом здесь, разумеется, являлся сам адмирал Грейг. Вторым лицом (а фактически, может, даже и первым) была его гражданская жена Лея. Что касается третьего места в данной иерархии, то оно безоговорочно и однозначно принадлежало обер-интенданту Черноморского флота контр-адмиралу Критскому. Следом за Критским выстраивалась целая пирамида флотских чиновников и офицеров разного ранга, занимавших в своем подавляющем большинстве береговые и тыловые должности. Вторая «партикулярная» ветвь черноморской «мафии» возглавлялась богатейшими одесскими и николаевскими купцами Серебряным и Рафаловичем, а также наиболее влиятельными «хлебными королями» российского юга Гильковичем и Гальперсоном. О купцах и «королях» мы еще более подробно будем говорить ниже, пока остановимся на личности контр-адмирала Критского.
Критский – личность в нашем расследовании далеко не последняя, а в какой-то мере даже знаковая, а потому стоит познакомиться с ним поближе. Николай Иванович Критский был родом из греков. Его отец Николай Димитрос был вывезен в Россию с Крита (отсюда и фамилия) после окончания Чесменской кампании 1770–1775 годов. В 1789 году Николай Критский поступил в корпус чужестранных единоверцев кадетом, в 1794 году был произведен в гардемарины. В 1796 году Критский был произведен в мичманы с назначением на Черное море. С 1799 года он командовал разными судами и неоднократно был назначен для производства гидрографических работ по съемке берегов Черного и Азовского морей. В 1804–1807 годах находился на службе на канонерских судах. В 1807 году, командуя отрядом канонерских лодок, Критский участвовал во взятии крепости Анконы, а затем в Трапезундской экспедиции, окончившейся, как известно, неудачей. Возглавив Черноморский флот, Грейг вскоре обратил внимание на энергичного и услужливого офицера, который добросовестно исполнял не только служебные, но и личные поручения. Грейг приближает Критского к себе. С появлением Леи, с которой Критский быстро нашел общий язык (по некоторым сведениям, они состояли в любовной связи), положение Критского еще более упрочивается. В 1827 году он состоит при главном командире Черноморского флота вице-адмирале Грейге офицером для особых поручений и вне очереди получает чин капитана 1-го ранга. Любопытная деталь – Критский был одноглаз. Официально он потерял глаз в одном из сражений, по неофициальной – его выбило пробкой от шампанского во время одного из многочисленных застолий.
С началом Русско-турецкой войны 1828–1829 годов Грейг делает все возможное, чтобы создать своему протеже боевой авторитет и выгодно представить его в глазах императора. С прибытием на Черноморский флот для руководства боевыми действиями императора Николая I Грейг немедленно назначает Критского командиром новейшего линейного корабля «Париж», на котором Николай поднимает свой флаг. Главной обязанностью Критского было обеспечение пребывания императора и его многочисленной свиты на борту вверенного ему корабля. С этим поручением Критский справился блестяще, оставив о себе приятное впечатление, как о расторопном и услужливом хозяйственнике.
На корабле «Париж» Критский участвовал при взятии Анапы и при осаде Варны, и хотя на первых ролях там не был, но отмечен был и Грейгом, и Николаем I. После убытия императора с флота Грейг сразу же организует для своего любимца целую операцию, чтобы иметь возможность представить Критского перед Николаем и дать ему адмиральские эполеты. Именно так был организован набег на небольшое приморское селение Инаду, впоследствии в рапортах раздутое до масштабов штурма несуществующей в реальности крепости. Согласно официальной версии, Критский, начальствуя отрядом судов, был послан для овладения местечком Иноди, где произвел высадку десанта, овладел укреплением, истребил запасы, взорвал пороховой погреб и взял несколько пушек. За это дело бравый капитан 1-го ранга был награжден золотой саблей «за храбрость». На самом деле турки никакого сопротивления не оказали из-за недостатка сил, а по приближении наших судов попросту бежали в горы.
Из воспоминаний адмирала И. Шестакова о Критском: «Румелийский берег, на котором подвизались в 1828 и 1829 году наши предшественники, наводил на более живые и близкие воспоминания, нежели анатолийский. Инада, занятая капитаном Критским с шумной реляцией, если не с громовым боем, привлекла наше любопытство не в гидрографическом только отношении. Нам хотелось отыскать хотя бы следы форта и цитадели, так грозно расписанных в донесении Критского, но мы набрели лишь на едва заметные признаки временных насыпей. В двадцать лет прочные стены не могли совершенно изгладиться, и зорок был единственный глаз Критского. Вообще этот глаз служил ему во многих случаях. Впоследствии, когда он был уже интендантом флота, на все сетования командиров, жаловавшихся, что им не отпускают из Адмиралтейства ничего полагаемого по штату, хитрый интендант постоянно возражал: “По штату! По штату! По штату полагается два глаза, обхожусь же я одним”».
Вскоре после окончания войны по протекции Грейга Критский определен исправлять должность обер-интенданта Черноморского флота, а в 1832 году был произведен и в контр-адмиралы. На всем протяжении их совместной службы на Черноморском флоте Критский оставался главным любимцем Грейга и наиболее близким ему человеком, решавшим вопросы самого личного характера. Помимо всего прочего, Критский являлся главным связующим звеном между старыми греческими торговыми кланами и новыми еврейскими, то есть был одной из центральных фигур во всей черноморской «пищевой цепочке», фактическим серым кардиналом всего грейговского клана.
* * *
В чем же фактически проявлялась деятельность черноморской «мафии», на чем конкретно зарабатывались ею огромные деньги? Дело в том, что командующий Черноморским флотом в то время одновременно являлся и Главным командиром Черноморских портов. Главный командир Черноморских портов сосредоточивал в своих руках огромнейшую власть. Ему подчинялись все порты (в том числе и торговые) Черного и Азовского морей, со всеми своими службами: портовым хозяйством, причалами, складами, таможней, карантином, торговыми судами и так далее. К тому же, как мы уже говорили, в руках Грейга был сосредоточен и местный банковский капитал. Учитывая, что именно через порты Черного и Азовского морей шел в то время основной внешнеторговый грузооборот почти всей внешней российской торговли и, прежде всего, ее главной составляющей – пшеницы, трудно даже представить, какие деньги крутились вокруг всего этого и какие капиталы наживались теми, кто имел хоть какое-то отношение к бездонной черноморской кормушке.
