Заметим, что сын Людвига Штиглица – Александр Штиглиц, – был назначен первым управляющим Государственного банка Российской империи, образованного в 1860 году. И это при том, что годом раньше он обвинялся в жульнической операции с одним банкирским домом в Лондоне, которая нанесла России убытки в 4,5 млн рублей, но обогатила самого банкира. Штиглица считали одним из разорителей России, обвиняли в вывозе огромных объёмов российского золота за границу, назначении дутого биржевого курса и даже в монопольном управлении русскими финансами совместно с небольшой кучкой других европейских ростовщиков. При этом ему во всем помогали новые родственники Грейги. За совершенные преступления Штиглица надо было отправлять на каторгу, но, к ужасу всех, он вскоре становится… управляющим Государственным банком.
Дело в том, что министр финансов Грейг предъявил императору ультиматум – в случае отдачи Штиглица под суд все европейские еврейские банки больше никаких займов России предоставлять не будут. В точности повторилась давняя история с ультиматумом Николаю I Ротшильдом за обиды Герцену. И Александр II капитулировал, как некогда и его отец. Зато отныне клан Грейгов-Штиглицев был поистине всемогущ, ибо полностью контролировал финансовую систему России. Что ж, самые смелые мечты Леи Грейг осуществились!
Таким образом, к 60-м годам ХIХ века семейство Грейгов-Штиглицев фактически контролировало все финансы Российской империи, подмяв под себя и министерство, и самого императора.
Лея Грейг доживала свой век в богатом собственном доме на Васильевском острове по Песочному переулку. Она дожила до пика карьеры своих детей и, наверное, была этим счастлива. Секретарь Бисмарка Шлёцер, автор воспоминаний «Петербургские письма», писал, что если в молодости Юлия Михайловна была очень красивой, то в старости – наоборот, омерзительно страшной.
Умерла Лея-Юлия Грейг в 1882 году в весьма преклонном возрасте, пережив не только мужа, но и двоих дочерей. Лея Грейг была похоронена на Смоленском кладбище в фамильном склепе Грейгов.
Однако вы будете совершенно не правы, если подумаете, что в последние годы старушка вдова предавалась воспоминаниям о далекой молодости и умилялась в кругу внуков и правнуков. Юлия Михайловна была не из таковых! Она по-прежнему была полна амбиций и деятельна до такой степени, что начала новый поход во имя торжества своего семейства.
* * *
Мы уже отметили выше, что к началу 60-х годов ХIХ века сыновья адмирала Грейга стали входить в силу. Для решительной борьбы за реабилитацию адмирала Грейга у его семейства к этому времени было все необходимое: и власть со всеми необходимыми связями, и большие деньги.
Мы, наверное, уже никогда не узнаем (да это и непринципиально!) как проходил совет грейговского семейства относительно начала кампании по реабилитации отца. Вообще-то, всегда можно понять сыновей, которые борются за доброе имя родителей, даже тогда, когда эти родители того не заслуживают. Вспомним хотя бы командира фрегата «Рафаил» Стройникова, сыновья которого сделали все для того, чтобы если уж не реабилитировать труса отца, то восстановить честь своего рода. Но одно дело, когда речь идет о некоем частном случае, и совсем другое – когда, используя рычаги власти и огромные деньги, пытаются заставить целое поколение забыть о разграблении государства отдельно взятым кланом. Здесь уже вопрос не семейный, а политический. Поэтому, с моей точки зрения, ни в коем случае нельзя ставить знак равенства между сыновьями Стройникова и сыновьями Грейга. Первые просто доказывали, что не все Стройниковы подлецы, вторые же пытались замести следы одного из грандиознейших разграблений России, а главного организатора этого разграбления возвести в ранг если не святого, то по крайней мере гениального государственного мужа, незаслуженно оклеветанного завистниками.
Вне всяких сомнений, что инициатором идеи начала кампании за реабилитацию адмирала Грейга явилась его вдова Юлия Михайловна. При этом, помимо всего прочего, и вдова, и сыновья преследовали вполне конкретную цель – добиться официального признания властью законности брака Юлии Михайловны с адмиралом Грейгом. Для Юлии Михайловны это имело принципиальное значение – ее личную победу в долгой борьбе за свой социальный статус. Для сыновей адмирала Грейга, которые, несмотря на блестящую карьеру, официально все еще считались рожденными вне брака (таких в дворянском сообществе презрительно именовали «выблядками»), это имело значение самое практическое. Сыновья адмирала уже вышли на рубеж второго эшелона власти в империи, но в первом эшелоне незаконнорожденным делать было нечего, а потому надлежало любой ценой добиться официального признания, пусть задним числом, но законности брака давно покойного батюшки с их матушкой.
Конечно, Грейги понимали, что, начав свою кампанию, им придется противопоставлять отца адмиралу Лазареву, а это сразу же вызовет ответную реакцию многочисленных учеников лазаревской школы, которые к этому времени уже надели адмиральские эполеты. Противостояние предстояло нешуточное, но Грейги на это пошли.
Ничего нового Юлия Михайловна, ее сыновья и зятья в ведении «войны» не придумали. Любая пропагандистская кампания всегда должна начинаться с обработки общественного мнения. Так как телевидения и Интернета в ту пору не было, то основной удар «семьи» пришелся на печать, и прежде всего на журнал Морского министерства «Морской сборник». Я не знаю, в каких личных отношениях с семейством Грейгов состояли главные редакторы старейшего в России журнала капитан 2-го ранга Всеволод Мельницкий, возглавлявший «Морской сборник» с 1860 по 1866 год, и генерал-майор Никандр Зеленой, руководивший журналом с 1866 по 1886 год. Впрочем, редакторы лишь исполняли волю вышестоящих инстанций.
Апогей сражения за оценку деятельности Грейга пришелся на 1863–1866 годы. В схватку были втянуты не только ветераны Черноморского флота, но и историки и высшие должностные лица империи. Проводя аналогию с сегодняшним временем, мы можем только представить, сколько золота было брошено на решение этой стратегической для Грейгов проблемы.
Одна за другой появляются статьи в разных журналах России: статья «Адмирал А.С. Грейг» в «Записках ученого комитета Морского министерства» (СПб., 1860. Ч. 27), статья «Об адмирале Грейге» в «Кронштадтском вестнике» (1862, № 71) и, наконец, особо мерзкая и грязная статья «Из записок севастопольца» в журнале «Русский архив» (1867). Отметим, что автор «Записок» не рискнул подписаться своей фамилией, а остался инкогнито. И предусмотрительно поступил!
Статья «Из записок севастопольца» изобиловала такими пассажами: «Разные печальные обстоятельства, злоупотребления по казенным подрядам, наводнение флота греками до того, что греческий язык в кают-компаниях вытеснил русский, и еще кое-какие вещи, пока еще остающиеся под завесой, – заставили Грейга подать в отставку. Попросту сказать, он пал. Его управление представляет только легкий и небрежный абрис, может быть, во многом безукоризненный (?!), но дабы ему сделаться картиной, необходимо было прикосновение другой, более решительной кисти. Доки, водопроводы, библиотека – это были не конченные эскизы, которые попались по счастию в руки человека, способного их дорисовать.
