Но это – в будущем. Которое надо ещё отвоевать. И лучше это делать не в тряпье, а в броне.
Илья скинул промокшие трофейные одёжки, как следует обтёрся щегольским жёлтым плащом и принялся облачаться.
Закончив, притопнул, встряхнулся и снова почувствовал себя богатырём, вполне готовым сразиться хоть с целым войском. Мислав сбежал? И ладно. Прибежит обратно, никуда не денется. И тут Илья его встретит. И уже не упустит.
Ну что? Где вороги, что уже должны спешить сюда?
Не слышно что-то.
Зато девка очнулась! Скатилась с ложа, забилась в уголок. Страшно ей.
Илья подумал немного и велел ей забраться в ларь, где потайной ход. Там ей будет безопасней – стены у ларя толстые. Опять-таки если люк откроется, то свалившаяся на головы девка станет для ворогов сюрпризом. Небольшим, пуда на четыре.
А это что у нас под войлочным колпаком упрятано? Никак пиво? Прохладненькое! Небось вечером из ледника притащили. Славно!
В коридоре наконец-то затопотали владетелевы бойцы.
И с ходу начали лупить в дверь. Нет бы поговорить сначала.
Илья прикинул: придётся им поработать. Дверь дубовая, петли изнутри врезаны. Ну да пусть потрудятся, а он пока поглядит, что ещё у владетеля в сокровищнице интересного?
В общем, ничего, как оказалось. В паре сундуков – ткани ценные, пара броней среднего качества, утварь серебряная, довольно много одежды. А вот монет немного – гривен на десять. Небогато для владетеля этаких земель. Хотя о чем это Илья? Это ж мелкий острог, а не стольный град Мислава. Причём Мислав острог этот только что прибрал, так что и казна, скорее всего, не его, а предыдущего хозяина крепостицы, носатого бородача, убитого Ильёй. Но сколько б ни было – пригодится. Илья нашёл среди прочих вещиц пару кошелей, набил их серебром. Мало ли… Вдруг убегать в спешке придётся. Серебро в дороге лишним не будет.
А лук – тем более.
Илья накинул тетиву, пересчитал стрелы. Двадцать восемь. Для боя маловато. Но может, вороги чего накидают.
Так. Второй меч тоже имеется. Копьё бы ещё… Хотя копья точно будут. Миславовы дружинники наверняка с собой принесли.
Илья ещё раз оценил место, где придётся биться. Не лучшее, надо отметить. Покои владетеля простором не отличались. Да ещё ложе необъятной ширины посередине. Но это ладно. А вот то, что потолок низкий, а балки – ещё ниже, так, что Илья их едва макушкой не цепляет, – это плохо. Надо будет всё время помнить о них, когда мечом замахиваешься.
Ага. Рубаки даром времени не теряют: дверь-то вот-вот опрокинется.
Илья подошёл поближе, упёрся плечом со стороны петель. Как раз вовремя. С той стороны тоже навалились. Захрустело, дверь сдвинулась. Чуть-чуть. Дальше Илья не позволил.
С той стороны налегли сильнее. Ещё сильнее. Небось в спину друг другу упёрлись. Ну-ну.
Илья тоже налёг. Слева – засов, справа – Илья. С той стороны – орава хорватских воев. Илья с засовом из ножа пока что пересиливали.
– Ещё раз! Навались, други! – командовал с той стороны зычный голос. Не владетелев, незнакомый.
Илья захохотал. Это ж так весело, когда не меньше полудюжины воев не могут перетолкать одного-единственного, его!
– Навались! Эх!!! Эх!!!
И когда с той стороны навалились – по очередной команде, Илья, по той же команде, шагнул вправо.
Нож-засов, однако, остался на месте, потому дверь не опрокинулась сразу, а начала разворачиваться влево, выдирая опорные скобы.
И толпа воев бестолково, как отара всполошённых овец, ввалилась в горницу.
… Где их встретил один-единственный воин. Зато с двумя мечами.
Удар по шее, нырок, укол под мышку, уклон, хлёст под колено, гардой в зубы, толчок плечом в грудь, хлёст вдогон – поперёк ощеренной рожи, уклон, укол… И – и всё закончилось. Двери больше не были преградой. Ею стала окровавленная куча тел, мёртвых и пока ещё живых, дёргающихся, вопящих.
На Илье – ни царапины.
Воткнув мечи в пол, он подхватил пару копий, выпавших из рук побитых дружинников, и с левой, не глядя, метнул одно в сторону длинного коридора.
Попал, судя по воплю.
– Эй, Мислав! Гони сюда ещё своих холопов косоруких! – заорал Илья. – Твой меч в самый раз – рубить собачье мясо!
Вместо ответа – пара стрел, попортивших балдахин. Илью стрелой достать было трудновато: он стоял справа от дверей, откуда ему были видны кусок коридора и брёвна внешней стены. Ещё там была дверь оружейной, которую Илья не видел, зато мог пригвоздить любого, кто бы к ней сунулся.
– Эй, рус! Если сам сдашься, убивать не станем! – крикнул кто-то.
Твёрдости в возгласе не было.
Небось вспотели там от страха. Ещё и недобитки в дверях вопят, возятся, кровью полы пачкают…
Илья тоже вспотел. Жарко в покоях. Он стащил шлем с подшлемником. Голова зудит. Пока в клети сидел, вшей набрался. И пить хочется…
Где там пиво владетелево? Илья вложил меч в ножны и рискнул отойти от косяка. Копьё, впрочем, с собой прихватил и в сторону проёма поглядывал.
Сдвинув ткань балдахина, он присел на край ложа, подхватил с пола кувшин, запрокинул голову…
И тут на макушку Илье обрушилась кровля.
Как выяснилось позже, то была не кровля, а всего лишь булава, которую Илья опрометчиво бросил на ложе. А ударила его владетелева девка, которая ухитрилась незамеченной выбраться из ларя. Только она спряталась в одеялах, как тут, совсем близко, уселся грозный рус.
А ещё ближе оказалась владетелева булава.
Так могучий киевский гридень, мнивший себя непобедимым богатырём, бесславно пал от женской руки. Вернее, от собственной беспечности.
* * *
– Сколько тебе зим, гридень?
Болела голова. И почему-то ноги.
Илья скосил глаза: да. Уже не цепи – колодки.
– Так сколько?
– Семнадцать… – пробормотал Илья. – Будет.
– Я в семнадцать дружину в битву водил, – сказал владетель.
«А я – в пятнадцать», – подумал Илья. Но вслух спросил:
– А велика ль дружина?
– Двое тех, кого ты вчера убил, были в ней.
– Так то дружинники твои были? – ухмыльнулся Илья. – Я-то думал: челядь!
Лицо владетеля исказилось от ярости…
Но он тут же взял себя в руки.
– Девке, что тебя свалила, я вольную дал, – сообщил владетель. – Как-то нехорошо, когда киевский гридень бронный холопкой в бою побеждён. А так ничего. Да, бабой. Но зато вольной. И не кочергой или скалкой она тебя свалила, даже не голой сиськой, а боевым оружием. Вот этим. – Владетель сунул под нос Илье булаву. – Уже и не так стыдно, да?
