– И почему же? – насторожился Илья, вспомнив историю Лучинки, которая была дочкой лекарки-колдуньи, кланялась Мокоши и тоже креститься не хотела. Бога приняла лишь потому, что любила Богуслава и матушка посулила: крестится – станет брату женой.
Ну с Богуславом понятно: у них с Лучинкой любовь. Да ещё какая! А вот брать в жёны Пипку Илья точно не собирался. Хоть крещёную, хоть нет. Ни в жёны, ни в наложницы, ни даже разок в постель. Неинтересна.
– Это почему же ты не хочешь креститься?
– А плохой Бог ваш! – дерзко заявила девка. – Людей не любит совсем!
Та-ак. Пожалуй, не стоило её вином поить.
– А ваши боги, значит, добрые?
– А наши боги – они всякие, – важно заявила Пипка.
Выглядело смешно: холопка «подай-принеси-прибери», сроду книги в руках не державшая, учит его, Илью, богословию.
Но Илья заинтересовался. Не ожидал, что в этой белобрысой головёнке собственные мысли водятся. А ведь можно было предположить, если у неё хватило храбрости узнику помогать.
– Поясни.
– Наши боги к человеку разные. Иные злы, иные добры, – рассудительно пояснила Пипка. – С добрым подружишься, он тебе поможет, от злого оборонит.
– Ну-ну… Ты, выходит, с богом каким-то дружишь? С каким же?
– Да куда мне – с богами дружить! – махнула рукой девка. – Я ж не жрица какая. Я больше с духами мелкими, что с людьми живут. Эти, бывает, помогут. А бывает – напакостят. Не оттого, что злые. Им пошалить хоцца. Они ж как детишки малые… – Пипка улыбнулась светло и радостно. Улыбаться ей шло. Пожалуй, не так уж трудно будет выдать её замуж. Особенно если в приданое пару гривен добавить из нынешней добычи.
– А боги побольше, они, значит, взрослые?
– Можа, и так. Сильные они. И разные. На людей похожи. Бывает, и господина попросишь, когда он добрый, – он тебе и подаст. Вот и боги. Их часто просить нельзя. Рассердятся и накажут. Но если под праздник какой или по случаю, когда они сытые да довольные, могут и помочь. От щедрот, без корысти. Я ж им без надобности. Кто я для них? Овиннику крошек насыплешь – он и сыт. Спишь спокойно, и сны хорошие. А большим богам кровь нужна, жертва большая. Откуда мне такую взять?
– Вот! – Илья поднял палец. – А ты креститься не хочешь! Иисусу кровавых жертв не надобно. Верь, молись да не греши – и ему довольно! А не то умрёшь – и в ад угодишь. И будут тебя там черти в котле варить!
– Не будут! – решительно заявила Пипка. – Это вас ваш Бог в ад отправляет, а наши боги – за Кромку. Там котлов нет. Там… затишно.
– Откуда ты знаешь? – осведомился Илья. – Бывала, что ли?
Пипка помотала головой. Светлые влажные волосы выбились из-под платка, повисли прядями, она не поправила. Не заметила.
– Не-е-е, за Кромкой сама не бывала. Люди так говорят. Да и во сне видела…
– А я вот бывал, – заметил Илья.
Пипка глянула на него… Не со страхом, с восхищением:
– Ты ведун, что ли? Как так? У вас же, христиан, ведунов нет. Вы их сразу в огонь кидаете.
Вот глупая девка болтливая!
– Я не ведун, – сказал Илья. – Учитель мой ведун был, это да. Хотя он и христианином не был. Но за Кромку меня не он водил. И не по доброй воле, а потому что болел я тяжко. И поверь – ничего хорошего там, за Кромкой, нет! И не дадут тебе там ничего!
Сказал, и тут же увиделось: великан, ушедший в землю по плечи, протянутая рука с грязными загнутыми ногтями, широкая, как лапа медвежья, гулкий, как из пещеры, голос:
«Помоги подняться – и часть силы моей твоя будет!»
Вспомнил и поправился:
– Может, и дадут, только не за просто так!
– Ясно, что не задаром, – охотно согласилась Пипка. – А задаром ничего не бывает. Просто так только отнять могут. И, людьми так, и с богами, и с духами. И ваш Бог – он такой же. Кто ему хорош – тех одарит. А кто не угодил – тех в котлах варить будет. Но с нашими-то договориться можно, а с вашим – никак. Он будто князь. Себя одного правым считает, а на других так глядит: если ему на пользу – пусть живёт, хорош покуда, а нет пользы, значит, не нужен, значит, плохой. Казнить! Или в темницу. Вон как тебя Мислав. Но такого, чтоб в котле варить веки вечные, – этого даже Мислав не будет, хоть и на расправу скор. Чуть не угодил – пороть сразу. А то и на кол.
На этом, к некоторому разочарованию Ильи, беседу пришлось прекратить. Пришёл лекарь.
Лекарь оказался толстеньким лысым чехом. Свою работу сделал умело и быстро. Наверняка понял, что Пипка не из важных дам. Уж те-то на лошадках ездить умеют. Да и на руки довольно глянуть, чтоб понять, где госпожа, а где холопка.
Однако лишних вопросов чех не задавал и цену назначил умеренную. И настойку дал, чтоб Пипке спалось крепче и потёртости заживали быстрей. Посоветовал её и Илье принять. Сказал: вид у него усталый, выспаться как следует не повредит.
Понятно, что усталый. Жизнь у него нынче… насыщенная. Даже не верится, что в постели нынче спать будет.
Илья заплатил лекарю вдвое, надеясь, что тот, довольный, не станет болтать лишнего.
Как позже выяснилось, это было ошибкой, потому что избыток серебра лекарь решил потратить тут же, на постоялом дворе. И сболтнул-таки. Лишнее.
Глава 26
Ночные разбойники и нехорошая смерть
Земли владетеля Мислава
Надо думать, именно болтовня лекаря и подвигла семёрку на действия. Если девка, одетая на манер небедной свободной женщины, на самом деле холопка-чернавка, то, глядишь, и богатырского сложения воин может оказаться липовым. Кузнецом каким-нибудь или кожемякой.
Однако волчара-главарь оказался осторожен: грудью на рожон не попёр, выждал, пока Илья расслабится, ко сну отойдёт. А может, и сонную настойку лекареву примет. Но даже и тогда ломиться в комнату силой не стал. Проявил хитрость: заслал к Илье местную девку.
Пипка уже третий сон досматривала, а Илья всё оружие в порядок привёл и тоже спать настроился, когда в дверь поскреблись тихонечко.
Прежде чем отпереть, Илья прислушался. Это было нетрудно. Внизу уже всё стихло, в комнатах тоже. Ночь глубокая. Прислушался и принюхался заодно: если за дверью нехорошие люди собрались, то дыхание они и задержать могут, а вот запашок не спрятать. И по́том мужским нести будет, и бражкой выпитой. Слух и обоняние сообщили: за дверью только один человек, и это женщина.
Так и есть. Девка. Красивая. И не из хозяйской прислуги – в трапезной её Илья не видел.
Проскользнула внутрь, оглядела помещение (свечку Илья ещё не задул): спящую Пипку, разложенную на столе кольчужку, поблёскивающую свежим маслом, меч без ножен, прислонённый к стеночке. Сначала огляделась и лишь потом глянула снизу вверх на Илью, пропела с томной хрипотцой:
