– Ты способна оценить качественную работу? – спросил он. – Позволь рассказать тебе про этот нож.
Женщина забилась в истерике, однако Орсон не обращал никакого внимания на ее всхлипывания и мольбы. На какое-то время он забыл про меня, оставшись наедине со своей жертвой.
– Этот нож я приобрел у одного мастера из Монтаны, который сделал его по моему заказу. Невероятная работа. – Орсон принялся размеренно водить лезвием по точильному бруску. – Лезвие длиной пять с половиной дюймов, из углеродистой стали толщиной три миллиметра. Пришлось изрядно поломать голову, чтобы объяснить мастеру, где именно я намереваюсь применять этот нож. Потому что, видишь ли, нужно точно объяснить мастеру, для чего именно тебе нужен нож, чтобы он изготовил соответствующее лезвие. В конце концов я сказал этому типу: «Понимаешь, мне предстоит потрошить крупных зверей». И, по-моему, это объяснение соответствует истине. Я хочу сказать, Ширли, я ведь собираюсь тебя выпотрошить. А ты разве не считаешь себя крупным зверем?
Ширли стояла на коленях, прижимаясь лицом к полу, и молилась. Я молился вместе с ней, а я ведь не верю в бога.
– Ну, должен сказать, я просто в восторге от того, как этот нож показал себя в деле, – продолжал Орсон. – Как можешь убедиться сама, лезвие с небольшими зазубринами, чтобы легче перереза́ть упругие грудные мышцы, но в то же время оно достаточно толстое, чтобы пробивать ребра. Должен сказать тебе, это редкое сочетание. Вот почему я заплатил за нож триста семьдесят пять долларов. Видишь рукоятку? Настоящая слоновая кость, купленная на черном рынке. – Он покачал головой. – Уникальный инструмент. Эй, Ширли, послушай, я хочу узнать твое мнение по одному вопросу. Посмотри сюда.
Женщина послушно подняла голову.
– Видишь эти пятна на лезвии? Они от кислот в мясе, которое я режу; вот я и подумал: поскольку я собираюсь тебя сейчас зарезать, тебе, наверное, будет жутко видеть эти пятна на лезвии и сознавать, что твое мясо также вскоре его испачкает? Или, наоборот, гораздо страшнее будет, если лезвие снова станет таким же сверкающим и гладким, как в тот день, когда я его только купил? Потому что, если это так, я возьму полировальную пасту и начищу лезвие до блеска.
– Не надо этого делать, – сказала Ширли, неожиданно усаживаясь на полу. Она посмотрела Орсону в глаза, стараясь быть храброй. – Я дам вам все, что вы хотите. Все что угодно. Только скажите.
Орсон прыснул.
– Ширли, – совершенно серьезным тоном произнес он. – Я изложу все так, чтобы ты поняла. Мне нужно твое сердце. Так вот, если после того, как я у тебя его вырежу, ты встанешь и уйдешь отсюда, я не стану тебя останавливать. – Орсон встал. – Энди, я пойду отолью. Развлеки ее в мое отсутствие.
Пройдя к двери, Орсон отпер ее и вышел на улицу. Я услышал журчание струи по стене сарая.
– Мэм, – задыхаясь, прошептал я. – Я не знаю, что делать. Я очень сожалею. Я хочу…
– Я не хочу умирать! – остановила меня женщина, глядя с мольбой мне в глаза. – Не дайте ему убить меня!
– Я прикован к полу. Я хочу вам помочь. Только скажите…
– Пожалуйста, не убивайте меня! – закричала женщина, не слушая меня. Она принялась раскачиваться взад и вперед на корточках, словно ребенок, страдающий аутизмом. – Я не хочу умирать!
Открылась дверь, и в сарай вернулся Орсон.
– Что ж, тебе не повезло, – сказал он, – потому что час настал.
Сжимая нож в руке, мой брат неторопливо направился к женщине. Та поползла прочь от него, передвигаясь на одних только коленях, поскольку руки у нее оставались скованы за спиной. Однако цепь неизменно останавливала ее. Орсон хихикнул.
– Нет! – пронзительно вскрикнула женщина. – Вы не сможете!
– А ты посмотри, – сказал Орсон, склоняясь к ней и занося нож.
– Орсон, прекрати! – крикнул я, чувствуя, как сердце подступает к горлу.
Увидев, что под съежившейся женщиной набежала лужица, Орсон с усмешкой оглянулся на меня.
Думай, думай, думай, думай!
– Ты… ты не можешь ее убить!
– Ты предпочитаешь сделать это сам? Мы не можем ее отпустить. Она знает наши имена. Видела наши лица.
– Не вырезай ей сердце, – прошептал я.
В моем голосе прозвучал стоящий в горле клубок слез.
– Я поступаю так со всеми и ни для кого не делаю исключений.
– Пока они еще живые?
– В этом вся прелесть.
– Ты сошел с ума! – крикнула Орсону женщина, но он пропустил ее слова мимо ушей.
– Только не сейчас, Орсон! – взмолился я, поднимаясь на ноги. – Пожалуйста!
– Отпустите меня! – крикнула Ширли.
– Сучка! – крикнул Орсон, ударяя ее в висок сапогом со стальной накладкой на мыске.
Она распласталась на полу.
– Откроешь рот еще раз – распрощаешься с языком. – Обернувшись, Орсон бросил на меня пылающий взор. – Замечательно, что ты здесь. Я хочу поделиться этим с тобой.
– Нет! – взмолился я. – Не трогай ее.
Оглянувшись на неподвижную жертву, Орсон снова посмотрел на меня.
– Предлагаю тебе выбор. – Подойдя к табуретке, он отложил нож и достал мой револьвер. – Ты можешь пристрелить ее прямо сейчас. Избавить от боли. – Приблизившись ко мне, Орсон протянул револьвер. – Вот. Зрелище того, как ты убьешь ее без боли, доставит мне такое же удовольствие, как если б я сам убил ее так, как хотел.
Когда он повернулся к Ширли, я заглянул в барабан. Револьвер был полностью заряжен.
– Ширли, вставай! Я же говорил, тебе повезло, что здесь мой брат.
Женщина не шелохнулась.
– Ширли, – повторил Орсон, направляясь к ней, – вставай!
Он пнул ее мыском, но она не двигалась. Орсон перевернул ее на спину. Висок был разбит, из уха сочилась кровь. Прижав два пальца к ее шее, Орсон подождал.
– Она мертва, – недоверчиво пробормотал он, оглядываясь на меня. – Нет, подожди, пульс есть! Он слабый, но есть. Я просто оглушил ее. Энди, вот твой шанс, – возбужденно промолвил он, отступая от женщины. – Всади в нее несколько пуль, пока она не пришла в себя! Целься в голову.
Я направил пистолет на брата.
– Брось мне ключи, – приказал я, но Орсон не двинулся с места.
Посмотрев на меня, он печально покачал головой.
– Это возвращает нас обратно к вопросу о доверии.
Я нажал на спусковой крючок, и револьвер выстрелил. Я стрелял снова и снова, наполняя сарай оглушительным грохотом. Облачко серого порохового дыма поднялось к балкам перекрытий. Наконец остался только сухой щелчок курка, ударяющего по стреляным гильзам.
Орсон даже не шелохнулся.
Выкатив глаза от изумления, я уставился на револьвер.
