Орсон резко ткнул сапогом в педаль тормоза, и машина остановилась. В нескольких сотнях футов впереди простиралось пустынное шоссе, то самое, которое я видел со скал. Опустив руку, Орсон поднял с пола наручники и бросил их мне на колени.
– Надень один браслет себе на правую руку, а второй пристегни к двери.
Я сделал так, как он сказал.
– Зачем мы сюда приехали? – спросил я.
Наклонившись ко мне, Орсон проверил, надежно ли застегнуты наручники, и заглушил двигатель. Тотчас же наступила полная тишина, ибо с приходом сумерек ветер утих. Я не отрывал взгляда от брата, а он сидел, уставившись прямо перед собой. На нем были синий рабочий комбинезон и сапоги из змеиной кожи. Я был в коричневом комбинезоне, такого же покроя. Один из четырех шкафов в коридоре, соединяющем наши спальни и гостиную, был полон ими.
У Орсона отросла щетина, отбросившая тень на его лицо, в точности такую же, какая лежала на моем. Подобные мелочи образуют между близнецами самую прочную связь, и я, наблюдая за Орсоном, ощутил искорку теплоты в сосуде, уже давным-давно умершем для любви подобного рода. Но сейчас передо мной был не тот человек, которого я когда-то знал. Чудовище. Потеря брата была сродни потере какого-то жизненно важного органа, однако сейчас, глядя на Орсона, я чувствовал себя человеком после операции, которому мерещится, что ампутированная конечность отросла заново – демоническая, не подвластная моей воле.
– Ты часто видишься с мамой? – спросил Орсон, уставившись на шоссе перед собой.
– Я езжу в Висконсин дважды в месяц. Мы вместе обедаем, а затем навещаем могилу отца.
– Что она носит? – спросил Орсон, по-прежнему не отрывая взгляда от шоссе, не смотря на меня.
– Не понимаю…
– Ее одежда. Что она носит?
– В основном платья. Мама одевается так же, как и раньше.
– Она надевает то синее с подсолнухами?
– Не знаю.
– Когда мама мне снится, она неизменно в нем. Я как-то раз отправился посмотреть на нее, – медленно произнес Орсон. – Ездил взад и вперед по Рейс-стрит, наблюдая за домом в надежде хотя бы мельком увидеть ее на крыльце или в окно. Но так ни разу и не увидел.
– А почему ты просто не заглянул к ней?
– И что бы я ей сказал? – Остановившись, Орсон сглотнул комок в горле. – Она хоть изредка спрашивает обо мне?
Я подумал было о том, чтобы соврать, но затем не нашел никаких причин щадить его чувства.
– Нет.
– Вы говорите обо мне?
– Если говорю я, то только о том времени, когда мы были маленькими. Но мне кажется, что даже эти воспоминания перестали доставлять маме удовольствие.
На шоссе в стороне севера показалось пятно света, так далеко, что разделить фары было еще нельзя.
– Эта машина появится здесь не раньше чем через десять минут, – сказал Орсон. – До нее еще несколько миль. Дороги здесь прямые и ровные, так что расстояние обманчиво.
Правая моя рука ныла, стиснутая браслетом наручников. Кровь не доходила до пальцев, но я не жаловался. Я растер пальцы, восстанавливая кровообращение.
– Скажи честно, зачем я тебе вообще нужен? – спросил я.
Но Орсон продолжал смотреть на приближающийся свет фар, как будто я не произнес ни слова.
– Орсон, – повторил я, – зачем я тебе…
– Я же все сказал еще в первый день. Я даю тебе образование.
– Ты полагаешь, чтение долбаных нудных книг целый день напролет обеспечивает образование?
Орсон пристально посмотрел мне в глаза.
– Книги не имеют к этому никакого отношения. Определенно, ты уже должен был догадаться.
Он завел двигатель, и мы покатили к шоссе. Теперь уже совсем стемнело, небо полностью лишилось света. Мы переехали через полосу асфальта и остановились на противоположной обочине. Я посмотрел на свет фар, и впервые мне показалось, что он стал ближе. Я недоуменно оглянулся на брата.
– Сиди смирно, – сказал тот.
Заглушив двигатель, Орсон открыл дверь и вышел из машины. Достав из кармана белый носовой платок, привязал его к антенне, затем закрыл дверь и просунул голову в открытое окно.
– Энди, – предостерегающим тоном произнес он, – ни звука!
Скрестив руки на груди, брат сел на край капота. Я поднял стекло, стараясь перебороть тревогу, но ничего не мог поделать с собой. Просто смотрел вперед, моля бога о том, чтобы машина проехала мимо. Через какое-то время послышался шум двигателя. Свет фар приближался.
Мимо пронесся микроавтобус. В зеркало заднего обозрения я увидел вспыхнувшие стоп-сигналы. Развернувшись, микроавтобус медленно проехал назад и остановился на противоположной обочине. Водитель открыл дверь, и в салоне зажегся свет. На заднем сиденье – дети. Мужчина нашего возраста, сказав что-то своей жене, выбрался из машины и уверенно направился к нам. Дети следили за ним сквозь тонированное стекло.
Мужчина был в шортах цвета хаки, сандалиях и красной футболке. Он был похож на преуспевающего адвоката, вывезшего свое семейство в отпуск.
– Проблемы с машиной? – спросил мужчина, пересекая прерывистую желтую разметку и останавливаясь у обочины.
Мой брат усмехнулся.
– Да, эта малышка жадна до бензина.
Я увидел на севере новый свет фар.
– Вас подбросить? – предложил мужчина. – Или вы можете позвонить с моего сотового.
– Да нет, вон сюда кто-то едет, – сказал Орсон. – Мне бы не хотелось вас беспокоить.
Господи, спасибо тебе!
– Ну, мое дело предложить. Плохое место для поломки.
– Полностью с вами согласен. – Орсон протянул руку. – Все равно большое спасибо.
Улыбнувшись, мужчина пожал ему руку.
– Ну тогда мы поедем. Надеюсь до полуночи добраться до Йеллоустоуна. Ребята просто смерть как хотят увидеть этот чертов гейзер.
– Счастливого пути! – пожелал ему Орсон.
Мужчина вернулся к микроавтобусу и сел за руль. Мой брат помахал детям на заднем сиденье, и те, радостно засмеявшись, помахали в ответ. Микроавтобус тронулся. Я проводил взглядом в зеркало заднего обозрения, как его задние габаритные огни растаяли в темноте.
Теперь следующая машина была уже совсем близко. Она сбросила скорость еще до того, как поравнялась с нами, затем свернула на обочину на нашей стороне и остановилась всего в десяти шагах от переднего бампера орсоновского «Бьюика». Из черного пикапа «Форд», огромного чудовища с целой линейкой слепящих прожекторов на крыше, вылез грузный мужчина с солидным пивным брюшком. Он не стал глушить двигатель, и яркий свет фар жег мне глаза. Из динамиков ревела рок-баллада. Водитель шатающейся походкой направился к Орсону, и я сразу же понял, что он пьян. Из другой двери выбрались еще двое, также направившиеся к моему брату.
