Пройдя по коридору, я вошел в комнату для гостей. Она оказалась совершенно безликой, заставленной разношерстной эклектичной мебелью. Шкаф был пуст, как и оба ящика туалетного столика. У меня возникли сомнения, что на этой односпальной кровати когда-либо кто-нибудь спал.
Выскользнув обратно в коридор, я вышел на лестницу и спустился на несколько ступенек вниз. Из обеденного зала доносился негромкий голос Орсона. Заскрипели отодвигаемые стулья, затем послышались шаги, направляющиеся в прихожую. Я поднялся обратно наверх, но когда шаги продолжили приближаться в моем направлении, я бегом вернулся в спальню Орсона и снова спрятался в шкафу.
Брат и его гостья вошли в комнату и вместе упали на кровать. Я услышал голос Орсона:
– Ты мне очень нравишься.
– И ты мне тоже нравишься.
– Да?
– В противном случае меня бы здесь не было.
Судя по голосу, Арлене было около тридцати. Низкий и грудной, он тем не менее сохранил нотки девичьей невинности. Я понял, чем она привлекла Орсона. Лампа на туалетном столике погасла. Какое-то время возлюбленные целовались в темноте, и их томные вздохи напомнили мне вечеринки в старших классах школы.
– Тебе хочется, чтобы я это сделал? – спросил Орсон.
– Оооох!
– Точно?
– Да!
В комнате наступила тишина, нарушаемая лишь влажным чмоканьем.
– Догадайся, что у меня в этом кармане? – наконец спросил Орсон.
– Мм… Что?
– Глупышка, ты должна сама догадаться.
– Это что-то круглое и мягкое?
– На самом деле это что-то твердое.
– Мм…
Я чувствовал, что от вина голос Арлены начал заплетаться.
– И очень острое.
– Ого?
– Ты говорила обо мне своим знакомым?
– Что ты имеешь в виду?
– Кто-нибудь знает, что мы с тобой встречаемся?
– Какое это имеет значение?
– Просто ответь.
Я уловил в голосе Орсона злость, но его гостья, уверен, не обратила на это внимания.
– Только девочкам с работы.
Орсон вздохнул.
– Я же просил тебя никому не говорить. Ты упоминала мое имя?
– А что?
– Арлена, ты говорила своим подругам, как меня зовут?
– Не помню. – Ее голос стал томным. – Милый, что ты скажешь на это?
Зашуршала расстегиваемая молния.
В темноте послышалось какое-то резкое движение.
– Не прикасайся ко мне! – прошипел Орсон.
Заскрипела кровать, и я предположил, что Арлена уселась в ней.
– Зажги свет, – сказала она. – Зажги свет!
Но свет не зажигался.
– Ты сказала своим подругам, как меня зовут?
– Почему ты ведешь себя так странно?
– Ответь, чтобы я смог показать тебе, что у меня в кармане.
– Да, я сказала им, как…
– Проклятье!
– Что?
– Ты можешь уходить.
– Почему?
– Уходи!
– Что с тобой? Я думала… я хочу сказать, ты мне нравишься, и я думала…
– Я задумал для нас на этот вечер нечто необыкновенное. А ты все испортила. Я собирался тебя вскрыть, Арлена.
– Что?
– Уходи из моего дома!
Снова заскрипела кровать, ноги опустились на пол, послышался шелест расправляемой одежды.
– Я не могу поверить… Дэвид, тебе нужна помощь!
– Возможно.
– Ты должен обратиться к…
– Я бы посоветовал тебе поскорее уйти отсюда, пока ты еще в состоянии.
Арлена выскочила из спальни в коридор с криком: «Долбаный извращенец!» Всхлипывая, она добежала до входной двери.
Глава 25
Какое-то время после ухода Арлены Орсон сидел в темноте. Почему-то я ожидал, что он, оставшись один, расплачется, сломается. Однако этого не произошло. Когда мои глаза привыкли к темноте, я начал различать в спальне предметы: картина на стене, книжные шкафы, вытянутые на кровати ноги Орсона. В окно мне были видны светящиеся точки на черных склонах гор в противоположном конце долины.
Минут через тридцать я решил, что Орсон заснул. Тогда я начал настраивать себя на то, чтобы выползти из шкафа и сделать то, ради чего пришел сюда. Но как только я зашевелился, Орсон резко уселся в кровати. Застыв неподвижно, я следил за тем, как его рука нырнула под кровать и достала оттуда что-то, похожее на коробку из-под обуви. Положив коробку на матрас, Орсон скинул с ног тапки и зашвырнул их через всю комнату. Один тапок залетел в шкаф и едва не попал мне в голову.
Я услышал металлический щелчок. Улегшись на кровать, Орсон заговорил тихим, монотонным голосом:
– Сейчас… девятнадцать часов сорок пять минут, сегодня восьмое ноября, пятница. Только что ко мне приходила Арлена. Я уже говорил тебе о ней. Та сотрудница юридической фирмы из Бристоля. Это должно было произойти сегодня. Я думал об этом весь день. Всю неделю. Но она рассказала обо мне своим коллегам по работе – назвала мое имя, и это конец. Мне пришлось проявить все свое самообладание. Я до сих пор еще ни разу не пользовался ножом для бумаги, поэтому очень расстроен тем, что сегодня ничего не получилось. Если и дальше у меня все будет так плохо, возможно, дело кончится тем, что я допущу какую-нибудь оплошность, как тогда в Берлингтоне. Но ты взял за правило никогда не заниматься подобным в этом городе, и это разумное правило, так что не надо ничего портить.
Орсон остановил диктофон, но затем снова включил запись.
– И еще одно. Сегодня я вышел в Интернет и увидел, что второе прошение о помиловании Джеймса Кейлера также отклонено. Полагаю, это означает, что казнь назначат на ближайшее время. Это просто замечательно – то, что я там сделал. Просто замечательно. Наверное, я съезжу в Небраску, когда Кейлера поджарят на электрическом стуле. Кажется, в «Кукурузном штате» все еще сажают на электрический стул.
Вернув диктофон в коробку из-под обуви, Орсон достал кое-что другое. Встав с кровати, он подошел к туалетному столику, на котором стоял видеоблок. Вставив кассету, включил телевизор. Когда началось воспроизведение, Орсон улегся на живот, приподняв голову на локтях.
Изображение было цветное. О господи! Сарай. Я ощутил приступ тошноты.
– Это Синди, и она только что провалила тест. Синди, поздоровайся!
Женщина была привязана к столбу за кожаный ошейник. Орсон направил камеру на себя: вспотевшее лицо, искрящиеся глаза, торжествующая улыбка.
