– Сколько ты ему ввел? – спросил Уолтер.
– Пятнадцать миллиграммов.
– Послушай, у меня нет желания сидеть здесь всю ночь. Введи ему антидот.
– Это может его убить. Сильнейший шок. Если можно, надо дать ему самому прийти в себя.
Уставившись на шоссе, я проводил взглядом свет фар, внезапно появившихся и скрывшихся вдали.
– А в Вайоминге свет фар виден, когда до машины еще миль двадцать или тридцать… – Откинув спинку сиденья назад, я повернулся на правый бок, лицом к двери. – Уолтер!
– Да?
– Я убил человека в Вайоминге.
Уолтер ничего не сказал, и какое-то время мы молчали.
– Помнишь вечеринку, которую я устроил в мае? – наконец спросил я.
– Помню.
– Тот вечер не выходит у меня из головы. Мы сидели на причале…
– Как я помню, здорово набравшиеся.
– Точно. Я отчетливо помню, как думал: «Какой ты счастливый человек! Тридцать четыре года, успех, уважение. Ты добился в жизни того, о чем большинство не смеет даже мечтать…» И ровно через неделю, день в день, я получил записку от Орсона… Как после такого вернуться домой? Не могу представить себе, что когда-либо снова смогу писать. Или хотя бы чувствовать себя нормальным. Видеть в жизни что-либо хорошее. Думать, что люди способны творить добро. – Я ткнул рукой в Орсона. – В пустыне он сказал мне, что убийство у меня в сердце.
– Полагаю, можно безбоязненно предположить, что он выдавал желаемое за действительное.
Я покосился на лежащий у меня на коленях пистолет.
– Уолтер, я думаю, Орсон был прав.
– Ты от природы не злой.
– Нет, но такое могло бы быть. Теперь я это вижу. Мы гораздо ближе к злу, чем ты думаешь. – Я бросил «Глок» в поясную сумку. – Ты понаблюдаешь за Орсоном?
– Хорошо.
– Разбуди меня через час, а затем я дам тебе поспать.
– Нет и речи о том, чтобы я заснул.
– Тогда разбуди меня, когда он очнется.
Я свернулся клубком на сиденье. Чтобы заснуть, притворился, будто лежу на шезлонге на Арубе. Из решетки отопителя на меня дул тропический бриз, и даже в вибрации работающего на холостых оборотах двигателя я слышал океан…
* * *
Кто-то меня тряс, и я уселся. Голова у меня раскалывалась, словно по всему периметру черепной коробки пробежала глубокая трещина. Уолтер смотрел на меня. У него на коленях лежал «кольт».
– Сколько времени? – спросил я.
– Час ночи. Орсон пошевелился, но не думаю, что он очнется в ближайшее время. По крайней мере, чтобы отчетливо соображать.
– Ну хорошо, я введу ему антидот.
Порывшись в сумке, я нашел десятимиллилитровую ампулу флумазенила, антидота бензодиазепина. Полностью набрав в шприц содержимое ампулы, перебрался на заднее сиденье и взял левую руку Орсона. Отыскав ту самую вену, в которую уже делал укол, я проткнул кожу, большим пальцем надавил на поршень и ввел один миллиграмм флумазенила. Выдернув пустой шприц, перебрался обратно на переднее сиденье.
– Ты готов? – спросил я. – Он очухается быстро. Горящие глаза, хвост трубой.
Прошла минута. Орсон зашевелился, уткнулся лицом в сиденье, пытаясь встать. На лбу у него зияла ссадина – в том месте, куда я ударил его рукояткой «Глока». Струйка спекшейся крови извивалась от левого глаза к уголку рта, похожая на растекшуюся тушь для ресниц. Орсон пробормотал что-то невнятное.
– Усади его, – сказал я, вставая на колени на сиденье и поворачиваясь назад.
Схватив Орсона за волосы, Уолтер грубым рывком поднял его на среднее место. Покачавшись из стороны в сторону, Орсон выпрямился и открыл глаза. Увидев меня, слабо улыбнулся.
– Энди! – отчетливо произнес он. – Во имя всего святого, что ты…
– Где видеокассеты со съемкой убийств? И фотографии вроде тех, что ты мне прислал?
– Мне приснилось, что мы с тобой дрались, – сказал Орсон. – Насколько я помню, я хорошенько тебя отмутузил.
Исцеление от наркотического усыпления было чудесным. Орсон говорил четко и ясно, зрачки расширились, сердце понеслось вскачь.
– Уолтер, давай сюда зажигалку, – сказал я.
Уолтер протянул мне зажигалку.
– Уолт? – удивленно промолвил Орсон. – А ты что здесь делаешь?
– Не разговаривай с ним! – приказал я Уолтеру.
– Если он хочет, он может разговаривать со мной. Как семья, Уолт?
– Орсон, – прорычал Уолтер, – я тебя…
Перехватив его руку, я посмотрел ему в глаза и покачал головой. Вспыхнув, он молча кивнул.
– Нет, пусть говорит, – сказал Орсон. – Вероятно, он злится на меня и хочет отвести душу.
– Нет, Орсон. Сегодня речь пойдет о тебе.
Усмехнувшись, брат нашел в зеркале заднего вида глаза Уолтера.
– Как поживает малышка Дженна?
Стиснув руками рулевое колесо, Уолтер покосился на лежащий у него на коленях «кольт».
– Я слышал, замечательная девочка, – продолжал Орсон. – Готов поспорить, ты гордишься…
– Уолтера нисколько не трогают твои издевки, – заверил я. – Ты сейчас не в том положении, чтобы…
– Если не трогают, то почему он так уставился на свой пистолет? – перебил Орсон, с усмешкой глядя на Уолтера. – Подумывает о том, чтобы совершить нечто опрометчивое?
– Орсон, – начал я, – это между…
– Полагаю, он расстроен, что другой мой протеже положил глаз на семейство Лансингов.
Пальцы Уолтера стиснули «кольт». Поднявшись на коленях на сиденье, он повернулся лицом к моему брату.
– Его зовут Лютер, – продолжал Орсон. – Уолтер, не желаешь узнать о нем побольше? Возможно, он сыграет значительную роль в твоей жизни. Больше того, возможно, он уже играет значительную роль в твоей жизни. Понимаешь, когда три года назад я вывез его в пустыню, он проникся живым интересом к…
– Уолтер, просто не обращай внимания…
– Дай ему договорить!
– Я тут ни при чем, – продолжал Орсон, – но, помимо всего прочего, Лютер любит маленькие существа. Ну, точнее, он любит причинять боль маленьким существам, и поскольку не мне судить строго в этих вопросах, я ему сказал: «Я знаю двух маленьких существ по имени Дженна и Джон Дэвид Лансинги, которым неплохо было бы причинить немного боли».
– Я тебе не верю.
– А тебе и не нужно мне верить, Уолтер. Мне верит Лютер, а это главное. Его визит в школу к Дженне был лишь знакомством. Он встретился и с Бет, хотя та об этом не догадалась. По моей просьбе Лютер добавил твой адрес в свою записную книжку, и я уверен, что в самое ближайшее время он заглянет в дом пятнадцать-восемнадцать по Шортлиф-драйв – если уже не заглянул… О да, ведь Бет увезла детей. Что ж, Лютер обязательно их найдет – если уже не нашел. Он очень мотивированный – психологи ФБР называют это «убийцей, получающим наслаждение от своей работы». Это означает, что мучения жертв доставляют ему сексуальное наслаждение. Поверь мне, этот ублюдок – жуткий тип. Даже я его побаиваюсь.
